1942 - 59

22.10.1942

Теперь я третий номер в расчете. Было так: однажды, при проверке знаний миномета у личного состава нашего взвода, я не ответил на один вопрос. Все бойцы моего расчета ответили на отлично, а я ведь их обучал. Старший сержант сказал, что я не работаю с расчетом и что заставляю заниматься с бойцами Ягупова.

Вечером всех командиров собрали и командир взвода объявил, что я отстраняюсь от командования расчетом, а на мое место назначается сержант Абдулкадыров, который был самым отстающим в расчете Лайко. Меня перевели к Лайко. А на другой день политрук сказал, что я назначаюсь замполитом. Я страшно обрадовался, хотя политрук сказал, что должность политрука отменяется и, следовательно, непрочна теперь и должность замполита. Не сегодня-завтра и ее могут отменить, если не переименуют.

Но вскоре я убедился, что любая должность без звания ровно ничего не значит.

Теперь я ежедневно стою на посту по три часа, а сегодня даже четыре с половиной, потому, что дежурный проспал и не сменил вовремя часовых. Дежурным был Лайко.

В расчете меня называют Гельфандом, а Храмошин, издеваясь надо мной, зло везде и всюду, стараясь унизить меня и авторитет мой, называет меня "жидовский замполит".

Плохо стало мне теперь. Книги мои Лайко рвет и жжет на огне, вещи выбрасывает. Даже то, что я под голову положил - материалы, часто необходимые для бесед и читок - тоже подверглось частичному уничтожению. Теперь я сам себе не хозяин и у меня прибавилось начальства, все бойцы стали ко мне относиться без уважения, как раньше.

Так, сегодня, например, я проводил читку. Один из бойцов, по фамилии Байрамашвили, несколько раз подымался во время пауз и нетерпеливо спрашивал "это все?" - собираясь уходить. Я сказал ему, что объявлю когда закончу, но это не помешало ему повторять свои фокусы. Тогда я сказал, что после беседы все уйдут, а он останется и я с ним прочту всю газету от начала до конца. Приказания моего он не выполнил, и когда все стали уходить, он вышел тоже. Я сказал, чтоб он доложил командиру роты, что он не выполнил моего приказания, но и этого он не сделал. Тогда я доложил старшему сержанту Скоробогатому об этом бойце. Скоробогатов - командир расчета, где Байрамашвили служит третьим номером. Тут же присутствовал лейтенант, который возмутился, что я не послал Байрамашвили к нему, а направил сразу к командиру роты, и - отменил мой приказ. Вот так!

Писем стал я получать много. Получил за время пребывания в этой дивизии два письма от тети Ани, четыре от Оли, два от мамы, одно от папы и одно от Майи Б. Ответил Майе и Оле, много написал маме и папе.

Пришлось мне раз подежурить на кухне в хозвзводе, как замполиту. Там не знали, конечно, о моем положении и отнеслись ко мне хорошо. Капитан хозвзвода угостил меня отличной кашей с маслом, которую варили для него и для старшин. В этот день я отъелся за все предыдущие и отдохнул от ежедневных постов, на которых мне приходится теперь бывать.

К великому моему сожалению, минометного батальона теперь уже не существует. Его разбили по стрелковым батальонам, а вместе с ним и хозвзвод. Теперь мы в составе второго стрелкового батальона, и получаем пищу оттуда.

Сейчас думаю ответить Майе Б. и написать родным по письму, а то уже темнеет. Боевые листки у меня выходят очень редко, что является предметом придирок Храмошина.

Только что был политрук и сказал, что меня хотят поставить командиром расчета в третьем взводе. Это облегчит условия моей работы.