1823 год.
Париж, вторник, 15 апреля
Возобновляю дневник после большого перерыва. Думаю, что это средство успокоить волнения, мучающие меня в течение долгого времени. Мне кажется, что со времени возвращения Сулье я стал более неуравновешенным, меньше владею собой. Я раздражаюсь, как ребенок. К этому присоединяются всяческие расстройства как в денежных издержках, так и в распорядке времени. Я принял сегодня несколько хороших решений. Если память мне изменит, пусть по крайней мере эта бумага будет мне упреком, если я стану забывать о них, — безумие, которое привело только к тому, чтобы сделать меня несчастным.
Если г. Вернинак из Марселя так или иначе не поможет сестре, я поселюсь у нее, и мы будем жить вместе. Чего больше всего я прошу у бога — это дать моему племяннику настоящее рвение в работе и ту крайнюю решимость, какую рождает несчастье и стесненное положение. Пока все это выяснится, я решил заниматься фехтованием. Это поможет мне упорядочить мою обычную жизнь.
Я долго любовался сегодня Милосердием Андреа дель Сарто. Правду говоря, эта живопись трогает меня больше, чем Святое семейство Рафаэля. Можно добиться прекрасного различными способами. Как благородны, изящны и сильны у него дети! А эта женщина — какая голова и какие руки! Хотелось бы найти время, чтобы скопировать его; это было бы пробным камнем, постоянно напоминающим мне, что для передачи природы без влияния мастеров нужно самому обладать гораздо большим стилем.
Надо непременно приняться за лошадей. Ходить каждое утро в конюшню, рано ложиться и рано вставать.
