Фиаско юных бортников

Фиаско юных бортников

                Ирине Второй посвящаю (в миру и здесь

                на "прозе" - Ирина Чебоксарова 2)

     Мы возвращались из леса после изнурительной, но такой увлекательной игры в футбол. В тот раз мы обошлись всего двумя часами, поэтому были, как обычно говорят и пишут, "усталые, но довольные".

     Я и еще один мой друг почему-то поотстали от остальной команды и, чтобы срезать путь, свернули с поляны в один из ее карманов. Примерно в его центре увидели небольшую кочку, вокруг которой почему-то роились, как нам показалось, мухи. Но приглядевшись, увидели, что в этой кочке есть круглая дырочка, в которую эти насекомые влетали и из нее же вылетали.

     Мультфильм про Винни-Пуха выйдет еще не скоро, но уже тогда мы предвосхитили один из его известных монологов: - Это "жжж" – неспроста! Зачем тебе жужжать, если ты не пчела? А раз ты пчела, то у тебя должен быть мёд. А для чего мёд? Чтобы я его ел. Я так думаю!

     Вот так же подумали и мы. Место заметили, но остальным приятелям решили ничего не говорить, резонно рассудив, что меда на всех не хватит.

     Договорились начать акцию под кодовым названием «Дикий мед» завтра с утра, пока еще не слишком жарко. Главную нашу спецодежду должны представлять байковые лыжные костюмы, а на башках кепки, натянутые по самые уши. Ведь мы понимали, что пчелы свой мед так легко не отдадут, а значит нужно экипироваться по высшему разряду. Накомарников у нас не было, дымарей тоже – функцию последних должна была выполнить простая эмалированная кружка, которую захватили из дома. Технологию разработали классическую: сначала водой из этой кружки залить все пространство пчелиного жилища, а когда пчелы утонут, в нее же собрать мед.

     Когда же назавтра собрались в условленном месте, я с удивлением и неудовольствием увидел, что мой компаньон захватил с собой младшего брата. А стало быть, добавился лишний рот. Когда же все это высказал, то он четко разъяснил: оказывается, по его задумке, двоим нам просто не справиться, обязательно нужен третий. Ну, в крайнем случае, долю этого третьего мы уполовиним.

    Поясню, что мы с приятелем одногодки, но при этом он мартовский, а я сентябрьский. А стало быть, он старше и главнее. Так оно и велось. Нам по двенадцать, а его брат года на два или три моложе.

     Когда прибыли на место, старшой распределил функции следующим образом: себе отвел, надо отдать ему должное, самую ответственную и опасную – заливать водой норку. Младшему же определил самое простое: зачерпывать кружкой воду из лужи и передавать мне. Мне досталось самое энергозатратное: бегать между лужей и кочкой, - туда с полной кружкой, а обратно с пустой. Для сведения, ближайшая лужа находилась метрах в шестидесяти.

     Вспоминается, что два таких рейса я сделать успел. Но когда прибежал с наполненной кружкой в третий раз, то друга на отведенном ему месте не обнаружил. На то, чтобы его найти, потребовалось некоторое время, причем он обнаружился сначала не визуально, а посредством слуха: откуда-то из-за кустов послышалось повторяемое – «Ой, мамочка! Ой, мамочка!» Он сидел на земле метрах в пятнадцати от этой кочки за небольшим кустом, обхватив голову руками, и раскачивался как китайский болванчик, повторяя вот эту мантру. Пчелы же продолжали над ним кружиться и, надо полагать, не просто так.

     Я даже не успел ничему удивиться, как одна из пчел ужалила меня в бровь, и следом вторая в мочку уха. Третьей я дожидаться не стал, а что есть духа рванул к даче. Первым, кто заметил мой маневр, был наш водочерпий. Сначала он вытаращил на меня глаза, а затем в нем, очевидно, сработал какой-то инстинкт: раз бегут, значит и ему нужно делать то же самое. И ничего не спросив, помчался следом за мной.

     Наконец, и наш предводитель сообразил, что он сейчас напоминает испуганного страуса: голову в песок спрятал, а все остальное, включая задницу, остается снаружи. И чем дольше он будет так сидеть, тем больше будет искусан. И задал стрекача, развив при этом такую скорость, что обогнал и меня и брата, имевших перед ним значительную фору. И финишировал первым.

     Я пришел вторым, да мне и бежать до моей дачи было подальше, чем ему. Ну а малОй, соответственно, занял в этом забеге третье место. Но его наверняка утешало только одно: поскольку он находился от гнезда на самом большем удалении, то на нем ни царапины.

     К вечеру мой глаз перестал функционировать, а мочка по своим размерам сравнялась со всем остальным ухом. Бабушка отмачивала меня какими-то припарками, но для того, чтобы я снова стал  зрячим и выездным, следующего дня не хватило. Лишь через день я нашел в себе достаточно сил, чтобы навестить братьев. Старший все еще лежал в постели и время от времени постанывал. Его лицо по цвету напоминало литовский флаг, было желто-зеленым ( это от смеси йода и зеленки). Натуральный же телесный цвет вообще отсутствовал. Я спросил, почему же не намазали чем-то одним - или уж зеленью или желтизной, было бы эстетичней. Он ответил, что зеленка кончилась, пришлось перейти на йод. И мазал себя сам, поскольку дома никого не оказалось. А потом перемазывать было уже поздно. Но больше всего, как выяснилось, пострадали кисти рук, которыми он обхватывал голову. Они вообще все были перебинтованы.

     Проанализировав все то, что произошло с нами позавчера, мы сообща решили, что это были неправильные пчелы, а значит и мед у них неправильный. К такому же выводу пришел и Винни-Пух, только значительно позднее.

     Но на этом дело не кончилось, поскольку через некоторое время у нас произошел еще один контакт с этими чешуйчатокрылыми (или к какому разряду они принадлежат?). В дубраве за упомянутой поляной по дошедшим до нас сведениям образовалось много белых грибов, и мы решили это проверить. Вот и отправились всей компанией, нас было человек десять и возрастной разброс составлял от девяти до четырнадцати лет.

     Грибов и впрямь оказалось немало, но кто-то, чей взгляд оказался направленным не под ноги, где растут грибы,  а вверх, на деревья, обнаружил подвешенный на одну из веток некий предмет, по форме напоминающий кувшин среднего размера, где-то на высоте около четырех метров. При более внимательном разглядывании мы поняли, что это опять гнездо лесных пчел. О нашем недавнем фиаско всем было известно. Но медку-то ведь все-равно хочется. Поэтому решили попробовать как-то сбить гнездо на землю, но при этом сразу в бой не ввязываться, а заметить место и вернуться сюда через пару дней. За это время пчелы наверняка переселятся в другое место, а мед останется. Вот тут-то мы им и воспользуемся. Просто и вполне бескровно.

     Как ни странно, первая часть нашего хитроумного плана была выполнена без сучка, без задоринки. Чей-то меткий бросок палкой сбил гнездо наземь, а пока оно падало, мы уже были далеко. Но дальше все пошло не по плану. Пчелы, видимо, как-то подлатали те места, которые оказались поврежденными при падении, и продолжали жить в своем кувшине. Мы это поняли поздно, слишком поздно, поскольку не сразу обнаружили гнездо в высокой траве. А когда это поняли и стали удирать, то пчелы бросились за нами. Похоже, они нас запомнили, особенно того, кто метким броском сбил их гнездо. Во всяком случае, ему досталось больше всех.

     Я, как это ни странно, на этот раз не получил ни одного укуса. Очевидно, потому, что уже был научен горьким опытом и бежал как лермонтовский Гарун: «быстрее лани, быстрей чем заяц от орла».

     Булат Окуджава одно из своих ранних стихотворений назвал «Не разоряйте гнезда галочьи». Я бы еще добавил: и пчелиные тоже. Галки хоть не кусаются, а пчелы, если навалятся всем скопом, зажалят так, что возможен «летательный» исход.