Я со своими тремя спутниками нанял целый дилижанс {(карету)} первоначального заведения Серапина{}. Проведя несколько дней в Москве у сестры и оставив у нее жену мою, мы выехали в {упомянутой карете в} Петербург. Нарышкину с Максутовым пришлось сидеть друг против друга; с первой же станции начался между ними спор, сопровождаемый сильным криком, о политике, об откупах и о разных вопросах общественной жизни. Хотя спор был товарищеский, но крик был до того страшный, что мы {удалили их одного от другого}, насколько это было возможно, сидя в одной карете. Крики и даже взаимные колкости продолжались всю дорогу.
Перед выездом из Москвы Нарышкин и Максутов просили Колесова, служившего тогда в Департаменте внешней торговли, нанять для них и для меня комнаты в центре города, не выше второго этажа и не дороже 50 р. в месяц. Колесов их уведомил, что он нашел, по их желанию, квартиру на Большой Морской, в доме бывшем Калугинан. Мы прямо приехали в этот дом, но квартира наша, вместо второго этажа, очутилась в четвертом у содержательницы меблированных комнат г-жи Феден. В нашу квартиру мы вошли через довольно большую комнату, в которой стоял обеденный стол; за нею следовала одна небольшая комната об одном окне и одна большая, из окон которой видны были дворец ВЕликой Княгини Марии Николаевны{} и площадь, на которой впоследствии устроен Исаакиевский сквер.
По снятии дорожного платья в последних двух комнатах, когда один из нас захотел выйти в первую комнату, в которой стоял обеденный стол, он увидал, что г-жа Феде сидит в этой комнате за письменным столом. Сначала мы думали, что она не успела убрать своих бумаг, и выжидали ее ухода, но так как она не покидала своего места, то один из нас принял на себя упросить ее удалиться в виду того, что нам, часто одетым в халатах, неудобно иметь такую постоянную гостью. Она объяснила, что Колесов нанял только две последние комнаты за 50 pуб., а что комната, в которой она сидела и через которую необходимо было проходить в наши комнаты, осталась в ее распоряжении. Это значило, что мы не можем выйти из наших комнат иначе, как в полном туалете, и потому мы нашли необходимым нанять и эту комнату, за что прибавили еще 50 р. в месяц.
В день нашего приезда был у нас И. Н. Колесов, на которого Нарышкин и Максутов напали за наем комнат, из которых не было свободного выхода. Напротив того, Колесов, сохранивший и до настоящего времени страсть превозносить все, что он сделал или что ему принадлежит, очень хвастался тем, что нашел нам так дешево квартиру, удовлетворявшую всем требованиям Нарышкина и Максутова. Когда же последние ему заметили, что вместо второго этажа нанято помещение в четвертом, он просил их не говорить мне об этом, полагая, что я не заметил и не замечу числа ступеней подобно тому, как он, по своей наивности и рассеянности, их не только не заметил, но даже уверял, что их гораздо менее.
Свободное копирование
