В конце 30-х годов мир охватила эпидемия дифтерии. Я тоже заболел и в тяжелом состоянии был доставлен в больницу. Я до сих пор очень живо помню, как люди в белых халатах всю ночь напролет делали мне уколы, а у меня был невероятный жар. Впоследствии я узнал, что врачи не ожидали, что я выживу.
После того как меня выписали из больницы, я на протяжении многих лет был болезненным.
Передо мной также открывалась пугающая перспектива — идти в школу. В конце концов день, которого я так боялся, настал. Я хорошо его помню. Мне задавали вопросы, чтобы определить уровень моего умственного развития. Этим занималась женщина, которую я никогда не забуду. Ее звали мисс Томас. Я ясно слышал, как она говорила с другими учителями в соседней комнате о моей неспособности усваивать материал и понимать простые вещи, из-за чего меня следовало поместить в специальный класс для недоразвитых детей, который назывался "Класс возможностей". В конце концов, учительница, которую звали мисс Филлипс, вмешалась в беседу и сказала: "Я возьму его в свой класс". Хоть это и кажется невероятным, но я помню эти события по сей день, что указывает на то, как сильно они повлияли на мой юный разум.
Мисс Филлипс, пожалуй, обладала всеми теми качествами, которыми не должен обладать учитель. Она была несдержанной, высокомерной и немного жестокой. Поскольку я был не в состоянии понимать и усваивать материал, мне приходилось списывать у других учеников. При этом у меня обнаружилась весьма необычная способность к копированию, и я даже преуспел в рисовании. Но когда мисс Филлипс стало известно о моей способности обманывать, пересказывать или просто запоминать сказанное вместо того, чтобы учиться и понимать, произошло неизбежное. Она ударила меня по лицу, толкнула кулаком в спину, затем взяла меня за подбородок и стала трясти его, так что мои зубы застучали, а потом сказала: "Питер Дэниелс, от тебя — сплошные неприятности. Ты — плохой мальчишка, ты никогда ничего не поймешь, и из тебя никогда не выйдет ничего путного!"
Время, проведенное мной в школе, в академическом плане оказалось бесплодным. Я продолжал обманывать, списывать или пересказывать по памяти, в то же время проявляя выдающиеся успехи в рисовании, игре на флейте в школьном оркестре и даже в пении, хотя я не умел ни читать, ни понимать ноты.
