10.
В белом мерседесовском микроавтобусе, мчавшем по дорогам Украины в Германию, дремали шестеро пассажиров. Два водителя попеременно вели машину с семьёй новых эмигрантов и двумя перспективными покупателями подержаной немецкой автотехники. Мы ехали в пригород Франкфурта-на-Майне, двое наших попутчиков – в небольшой баварский городок, где их ждали продавцы машин. Нас тоже ждали – в Окружном управлении Гросс-Герау, куда мы должны были «явиться в рабочее время по адресу .....». Водители выбрали не самый короткий маршрут – после пересечения украинско-польской границы они почему-то направили автобус в сторону Варшавы. Сама дорога до границы в моей памяти сохранилась плохо. Помню только, как волновался, пока украинские таможенники проверяли документы: казалось, что вот-вот они скомандуют «с вещами на выход». Пограничный переход был забит машинами: автобусы стояли в одной полосе, грузовые фуры – в другой, в отдельной полосе – легковушки. Удивило огромное количество наливняков. Видя моё удивление, один из водителей сказал, что это местные жители делают свой бизнес – из приграничных польских городов возят на Украину бензин и спирт: за ночь каждый успевает сделать два рейса. Не обошлось без поборов и в этот раз, водители собрали с каждого пассажира по десять евро: «Чтобы без очереди пропустили». И все равно, в очереди мы простояли почти три часа и, пока не миновали таможню, никого не выпустили, даже в туалет. Когда очередь дошла до нас и таможенники попросили всех выйти из машины, я обратил внимание на две бочки, стоявшие под навесом пропускного пункта. Обе были полные наполовину – одна блоками сигарет, вторая – разномастными бутылками спиртного. Так государство боролось с мелкими контрабандистами, в то время, как по соседнему коридору в Украину одна за другой, без особого досмотра, проезжали огромные фуры с видеотехникой и наливняки со спиртом «Роял». После украинской таможни последовала польская и все повторилось снова. Вскоре мы уже ехали по Польше. Страну мы проскочили без остановок – наши водители боялись бандитов, промышлявших на дорогах. Пересечение перехода на границе с Германией прошло на удивление спокойно: водители собрали наши паспорта и через десять минут вернули их с отметкой немецкой таможни. Полицейский в зелёной форме лишь мельком взглянул на наши лица, приклеенные к окнам автобуса. То, что мы уже в Германии, мы почувствовали лишь тогда, когда автобус выехал на автобан: движение в нескончаемом потоке машин по идеальному полотну дороги вгоняло в дрёму и мы сразу заснули. Часа через два мы проснулись оттого, что машина стала – водители съехали с автобана и решили немного отдохнуть. Рядом находилось придорожное кафе и мы, первый раз за последние два дня, решили пообедать горячим. Названия блюд в меню нам ничего не говорили и мы выбрали то, что чаще всего было на слуху – «шницель по-венски», кофе и мороженое, а детям, вместо кофе, заказали фанту. Позже я полюбил немецкую кухню, в чём-то похожую на русскую или украинскую: много мяса, много картофеля, но по настоящему я узнал её лишь тогда, когда стал ездить по Германии с авторскими вечерами или выполняя журналистские задания.
...Вскоре отправились дальше. Машина шла на юг Германии, но мы тогда ещё не знали, что водители уже договорились с нашими попутчиками: хотя Франкфурт-на-Майне и лежал на пути движения, они направили автобус в сторону Вюрцбурга, где был конечный пункт их поездки. Около четырнадцати часов, выгрузив наших попутчиков и одного из водителей в каком-то городке, мы повернули назад. В феврале темнеет рано. Уже смеркалось, когда мы в начале пятого подъехали к зданию, по адресу, указанному в предписании. Мы опоздали.
Что делает культурный европеец, попав в аналогичную ситуацию? Правильно, он отправляется в гостиницу, принимает ванну, ужинает и ложится спать. «Казалось бы культурный европеец» ищет «варианты». Вот и я, осмотревшись вокруг и увидев вывеску «Полиция», решил что это хорошая идея – попросить у них помощи.
...За стеклом сидит полицейский. Подхожу и на ломаном немецком пытаюсь объяснить, что приехал «по приглашению немецкого правительства на постоянное место жительства». Что со мной двое маленьких детей и что мне негде ночевать. Что из этого понял полицейский, не знаю, но его ответ я привожу дословно: «Если сейчас не уйдёшь, то проведёшь эту ночь за решёткой». Обескураженный, выхожу на улицу. Следом выходит молодая женщина, перед этим мывшая в здании пол. На ломаном русском она спрашивает:
-Ты из России?
Женщина, оказавшаяся сербкой, советует ехать в центр городка – там есть гостиница, номер обойдётся в 60 – 70 евро. Благодарю и возвращаюсь к своим – водитель уже нервно поглядывает на часы. Ко всему, начинает капать дождь. Вижу, что у жены начинается истерика. Её можно понять – вторые сутки на исходе, мы в чужой стране без ночлега, без знания языка, без денег. А водитель уже торопит, готовый выставить наши пожитки под дождь.
Говорю водителю:
-Послушай, брат. Видишь, какая ситуация: пока ты нас катал по Германии, закрылся пункт приёма беженцев. Теперь прошу тебя, будь человеком, не оставляй нас на улице.
До сих пор не понимаю, что подействовало на него больше: наш жалкий вид или боязнь скандала – он был обязан доставить нас в Гросс-Герау до закрытия пункта. Так, или иначе, но ночь мы провели в микроавтобусе. Где-то на окраине, возле заправки, он ставит машину на стоянку и отправляется звонить по телефону. Тем временем жена достаёт бутерброды и половинку жареной курицы – остатки продпайка, взятого с собой из Киева. У водителя оказывается бутылка водки и мы накрываем поляну. Поужинав, устраиваемся поудобнее в креслах. Выпитая водка действует успокаивающе, и пять минут спустя мы забываемся коротким сном.
...Светает, на часах восьмой час. Окружное управление Гросс-Герау, куда мы должны прибыть, открывается в восемь. В половину восьмого мы выгружаемся из микроавтобуса. Протягиваю водителю то, что у меня осталось – последнюю, двадцатиевровую банкноту. Он молча берёт и уезжает. Мог ли я подумать, что именно с этим местом свяжет меня судьба через несколько лет; что именно здесь я буду работать до самого выхода на пенсию в 2016-м? Чудны дела твои, Господи!
