10. Дядя Витя
Виктор Модестович был человек среднего роста с бородкой. В лице у него имелась какая-то асимметрия. В то время ему было лет пятьдесят. Одевался он аккуратно, в выглаженный серый костюм и в чёрные полуботинки, которые служили ему не меньше пяти лет. Летом он выходил из дома утром и собирал спелые абрикосы, упавшие с деревьев, посаженных у южной стены дома. Он обходил розы, чайные, пунцовые, белые, жёлтые и нежно-розовые, посаженные по большому кругу перед домом. Сидя на веранде, читал иногда французские романы в подлиннике.
Был он интересным рассказчиком о прошлых временах, когда из города в город ездили на лошадях и зимой отстреливались от волков. Рассказывал, что в его молодости была только одна железная дорога, Николаевская, между Петербургом и Москвой, и вначале поезда её обслуживались кондукторской бригадой из студентов-путейцев, носивших тогда особую форму с кортиками. Паровоз после свистка долго раскачивал вагоны, прежде чем взять их с места. Если какой-нибудь генерал пил на станции кофе, поезд ожидал с отправлением.
Рассказывал Виктор Модестович, как в его детстве император Александр 2-ой свободно ходил по улицам Петербурга. Раз он остановил няньку, с которой шёл дядя, и спросил чей это мальчик, потрепав его по щеке. Любил Виктор Модестович ходить в ту часть Филипповского леса, которая называлась "Старый запуст", собирать там белые грибы. Будучи дальнозорким, он не видел грибов, которые стояли у его ног, а замечал дальний гриб, спешил к нему и, очистив его от упавших листьев, осторожно срезал его ножом у корня. В лесу было полутемно. Он оттого и назывался "Старым запустом", что был запущен, никогда не прочищался.
С корзинкой, наполненной грибами, с коричневыми головками и пузатыми белыми ножками, шёл он по тропинке через поруб, где росла земляника, через молодняк и через старую берёзовую рощу и выгон к своей усадьбе. Иногда на тропинке через молодняк вспоминал он прошлое. Сейчас живёт он тихо и спокойно. Дом – полная чаша. Два сына-студента, один будет доктором, другой юристом. Анна держит дом в порядке. Сам он, правда, вспыльчив, кипятится из-за пустяков, но отходчив, скоро успокаивается.
В молодости он учился в лицее, но за год до окончания лицей пришлось оставить. Когда неожиданно умер отец, у него оказалось много долгов, главным образом карточных, и мать, чтобы расплатиться с долгами (вопрос чести), всё продала. Мать и его братья остались без средств. Сам он оставил лицей, брат Платон должен был бросить гвардейский полк. В то время в таких полках на офицерское жалованье нельзя было прожить. В это время были учреждены должности мировых посредников в юго-западных губерниях. И он и Платон поступили в мировые посредники, он в Литин, Платон в Васильков. Всё это было не так просто, у него имелась невеста, подруга сестры Маши, француженка. Она была без средств, он стал тоже беден. Все планы переменились.
Вскоре он женился на одной из дочерей в большом и состоятельном семействе. Потом купил имение, пахотную землю продал, оставил усадьбу, лес, пруд. В пяти верстах было имение одной сестры Анны, Гоголи, в двенадцати верстах – имение другой сестры Анны, Литки. Сам он был уважаемым мировым судьёй и помещиком. Всё было правильно, хотя могло быть иначе.
Он вернулся домой к ужину. Старший сын, Анатолий, медик, похожий на мать, был уже дома. Младший, Владимир, высокий и с открытым красивым лицом, тоже вскоре вернулся с охоты, увешенный куропатками и перепёлками. Лягавая собака Канис бежала за ним с высунутым языком. Пока накрывали на стол, Виктор Модестович сидел на веранде. За речкой Ровец виднелись прямоугольники полей, на которые ложились уже вечерние тени. Где-то в унисон пели деревенские девушки.
