12-го утром приехал генерал Покровский и, почти одновременно, Главнокомандующий.
Сведения от генерала Шатилова становились тревожны. Противник настойчиво теснил наши части на левом берегу Волги. К тому же, по реке шло сало, сообщение с правым берегом было чрезвычайно затруднительно и положение частей на левом берегу становилось серьезно.
Генерал Деникин беспокоился и приказал мне спешить возвращением в армию. В тот же день я с генералом Покровским выехал в Екатеринодар, куда и прибыл утром 13-го. Сведения от генерала Шатилова становились все более тревожными. Наши части, не выдержав натиска противника, начали отход. Генерал Шатилов приказал левобережному отряду начать переправу. Последняя происходила, благодаря ледоходу, в весьма тяжелых условиях.
С вокзала я проехал к вновь избранному атаману Успенскому. Последний произвел на меня самое отрадное впечатление - спокойного, разумного и стойкого человека.
Атаманская булава была, видимо, в верных руках. Дальнейшее зависело от генерала Деникина.
Все происшедшее лишний раз подтвердило верность моего взгляда на казачий вопрос.
Не сомневаюсь, что, не прими Главнокомандующий неожиданно для меня решения о предании суду обвиняемых им в измене членов Рады, переворот произошел бы без человеческих жертв.
В тот же день я дал предписание генералу Покровскому:
"В виду того, что ныне положение в тылу армии, в связи с политическими событиями последних дней, надо признать вполне благополучным, что изменение конституции края и нахождение во главе края генерала Успенского гарантируют твердую власть, благожелательную великому делу воссоздания Единой России и дают основание быть уверенным в принятии срочных мер по обеспечению нужд армии - я, согласно Вашего ходатайства, признаю возможным освободить Вас от возложенных обязанностей командующего войсками тыла армии.
Генерал-лейтенант Барон Врангель".
Возвращаясь пешком от атамана, я встретил генерала Улагая. Он имел вид помолодевший, жизнерадостный. От прежней подавленности не осталось и следа. Мы расцеловались. Он стал расспрашивать меня, верны ли слухи о том, что я назначаюсь командующим Добровольческой армией. Я рассказал ему о моем предложении генералу Деникину и его ответе.
- "Все равно, рано или поздно, это должно случится", сказал генерал Улагай.
- "Едва ли, да если и так, то боюсь, что будет уже поздно; однако, ежели бы это случилось, согласились бы Вы вновь работать со мной. Сейчас во главе конной группы стоит генерал Мамонтов. Моим первым шагом была бы замена его другим начальником. В настоящих условиях наша конница одна может решить дело...".
Генерал Улагай ответил, что всегда будет рад работать со мной.
После обеда ко мне заехал с ответным визитом атаман. Наш разговор еще более подтвердил мое первое благоприятное впечатление.
Перед самым моим отъездом зашел, возвращающийся из Таганрога в Кисловодск с ответом от Главнокомандующего на письмо Великого Князя, полковник Кубе. Он ознакомил меня с содержанием письма. Генерал Деникин, отдавая должное чувствам Великого Князя, не находил возможным, при настоящих условиях, удовлетворить его желание служить в армии.
Свободное копирование
