За несколько дней до моего отъезда из Царицына, я имел продолжительный разговор по аппарату с находившимся в Екатеринодаре генералом Покровским, который, со своей стороны, на основании ряда разговоров с войсковым и походным атаманами и некоторыми членами Рады вынес то же убеждение. Напомнив Главнокомандующему о тех тяжелых днях, которые еще недавно пришлось пережить моим войскам, вследствие разрухи на Кубани и борьбы между ставкой и Екатеринодаром, я высказал Главнокомандующему мое глубокое убеждение, что, если казачий вопрос не будет в ближайшее время коренным образом разрешен, то борьба между главным командованием и казаками неминуемо отразится на общем положении нашего фронта. Этот вопрос, по моему мнению, должен был быть поставлен ребром собирающейся в ближайшее время верховной власти края - кубанской Краевой Рады.
"Хорошо, а как по вашему мнению можно разрешить этот вопрос?"
Я доложил, что, не посягая на казачьи вольности и сохраняя автономию края, необходимо сосредоточить в руках атамана всю полноту власти, оставив его ответственным единственно перед Краевой Радой, высшей законодательной властью в крае, и главным командованием, в силу существующих договорных отношений. Ныне действующая Законодательная Рада должна быть упразднена, а вся исполнительная власть сосредоточена в руках ответственного перед атаманом правительства.
Соответствующий законопроект мог быть внесен в Краевую Раду какой-либо группой ее членов. Допуская возможность выступления левых оппозиционных групп, я предлагал, воспользовавшись затишьем на фронте, отправить в Екатеринодар, под предлогом укомплектования и отдыха, некоторое число моих частей.
Генерал Деникин ответил не сразу; подумав, он протянул мне руку:
"Итак, carte blanche", - сказал он.
В заключение Главнокомандующий приказал мне прибыть на следующий день к 11 часам к помощнику главнокомандующего генералу Лукомскому в Ростов, где будет и он, генерал Деникин.
В три часа дня я выехал в Ростов.