Суворовец

Глава 39. Суворовец

 ”Я счастлив, что я ленинградец, что в городе славном живу”- вот такая популярная детская песенка была в мои школьные годы. А кто бы из детей не хотел в то время быть этим счастливчиком? Мечта побывать в этом историческом и прекрасном городе-музее была, наверно, у каждого гражданина России, а прописаться можно только по дворницкому лимиту, все строители уже приехали, в их числе и моя родная мать - в 1944 году, прихватив доставшуюся при разводе, дочку мою сестру. Однако она сумела как-то перетянуть и свою сестру Фаину Алексеевну и мою, овдовевшую бабушку в 1938 году (о дедушке я уже писал) - Анну Иосифовну, уроженку Польши, так что во мне течёт ещё и польская кровь.

 Впрочем, я закончил четвёртый класс и родители, решив сделать из меня суворовца, стали готовить меня к этой акции. Ни в лагерь, ни в деревню в это лето я не поехал, а мне наняли репетиторшу, чтобы я сдал приёмные экзамены. Мы писали диктанты, решали задачки и добирали то, что я упустил в школе. От города были представлены для поступления два кандидата - я и ещё сын одного папиного сотрудника Володя Бибиков. Везти в училище и представлять нас там было поручено моему отцу, т.е. он получил служебную командировку от своего начальства. Тогда и состоялось моё знакомство и с Ленинградом и с моим двоюродным дядькой-Максимом Васильевичем Понаморёвым. Макс, как любил называть его отец, был личным водителем генерала Шамова-профессора медицинской академии и возил его всю жизнь до скончания, а умер Шамов сразу после сделанной ему операции на желудке, но не буду утверждать достоверность этого факта.

 Знакомство с городом было очень коротким и никаких экскурсов нам не провели, но в моей памяти остались: Казанский Собор, Адмиралтейство и Петропавловская крепость и золочёные шпили на этих музеях. От дядиного дома до реки Невы я прогуливался самостоятельно, т.к. это было совсем рядом, вот то, что рядом, всего через дом, находится музей А.С. Пушкина я и не знал, и никто меня не просветил. Но, у нас были другие задачи, и нас с Володей отвезли в этот краснокирпичный суворовский городок. Для меня и сейчас остаётся вопросом, что это были за казармы, может они на время экзаменов были арендованы у какой-то воинской части. Училище, которое находится в центре Петербурга, отличается и красотой и исторической помпезностью и Мальтийский Собор, расположенный на территории с реставрированным органом, который мы посетили с женой, прошедшей зимой. В соборе стали проводить платные органные вечера для питерской публики. Впрочем, этот вопрос меня никогда и не интересовал - ни в прошлом, ни сейчас, всё было, как во сне и впоследствии я был рад, что не поступил в это училище, и детство моё продолжалось на берегах любимой реки Вятки и улицах моего города детства.

 Однако, нас помыли, выдали казённое нижнее бельё – кальсоны, рубаху и разместили в больших комнатах с койками. Помню, что поступающих было много, когда утром, гоняли на физзарядку, то это было похоже на детский военный полк. Начали сдавать экзамены. Что-то писали и решали, я вроде со всеми примерами и задачками справился, но результатов так и не узнал и нигде это не вывесили. Нас с Володей не зачислили и причину нам никто не объяснил. И только позднее, отец рассказал (но почему-то не сразу) истинную причину не зачисления нас в суворовцы. А дело в том, что после экзаменов каждый из нас был пропущен через мандатную комиссию, состоящую из группы офицеров училища. Что-то спрашивали каждого, а меня вдруг спросили – люблю ли я своих родителей? Я попытался пустить слезу, сказав, что у меня не родная мама, и я её не люблю, и она меня обижает.

Со слезой ничего не получилось и, похоже, мои жалобы были не искренни, и позднее мне было стыдно, что зря жаловался на маму, и я мучился угрызениями собственной детской совести. Ну, не обижала она уже меня так, чтобы жаловаться военным командирам, но ведь в суворовцы-то хотелось попасть! Офицеры, улыбнувшись, отпустили меня.

А когда я не услышал свою фамилию - в списках зачисленных, то со мной случилась самая настоящая истерика!, Я рыдал, и почти что выл от досады и ”несправедливости”. Я перелез через колючую проволоку и убежал, забрался в какой-то частный сарай и продолжал сильно плакать. Меня искали, но не нашли. Наплакавшись досыта, сам вернулся в расположение этого городка, а куда бы я мог деться? Никто меня не ругал, отец приехал на следующий день за нами, ему, видимо, всё рассказали и объяснили объективную причину нашего не зачисления. Дело в том, что в те годы много было сирот и безотцовщины, и эти дети проходили вне конкурса и даже с плохими отметками, сданных экзаменов. Мне и сегодня жаль тех пролитых слёз и благодарю судьбу, что не сделала меня солдафоном. Вернулись домой, а меня там ждали новые события.