Глава 16. А жизнь продолжается!
Всё-таки, чтобы писать воспоминания о своей жизни - нужен какой-то духовный подъём, почувствовать потребность и необходимость этого деяния. Написать всё сразу и на одном дыхании, оказывается не так просто и я это почувствовал. Кругом столько соблазна: и в интернете хочется новости почитать и солнышко весеннее начало ярко светить в окно, а тут ещё и «критики» появились, правда, не литературные, а из числа близких родственников. Не вникнув и не поняв, описанные переживания в моём глубоком детстве. О воспоминаниях отношений с не родной мамой, которые ещё только начали развиваться, пытаются меня осудить и грубым косноязычным языком в ультимативной форме предлагают закончить мои повествования - «пока не поздно» (угрожают что - ли?), "как можно гадить там, где жил"и ещё вторят мне то же самое что я уже и написал т.е. пытаются "напомнить" мне же и мною же написанное, оказывается ещё бывает и безграмотное чтение. Ещё раз перечитал и не нашёл того места где бы я «нагадил»? А своей не родной маме, я с первых страниц оказываю уважение и почтительность и даже жалость к ней, когда она страдала от домашних абортов. А разве не я написал, что неожиданно, получив такое приданое, как я, с первых дней выполняла свой гражданский женский долг и ещё не испытав собственного материнского чувства, приняла меня, и с полной ответственностью взялась за моё воспитание? И в дальнейшем моём повествовании, я не один ещё раз буду боготворить эту женщину, благодаря которой я состоялся как нормальный человек, в отличие от сестры, которую увезли в Ленинград и, как уже писал, сделали дурочкой и не полноценным и недоразвитым человеком. Просто удивительно, как зачастую, люди услышав звон, даже не пытаются понять – откуда он? Меня ведь воспитывали два коммуниста (мама тоже вступила в ВКПб) и один из них ещё и чекист, так - что не только гадить, а мне даже запрещалось врать и говорить неправду. И поэтому тёмных пятен в моей и дальнейшей жизни не было и я считаю, что свою жизнь прожил честно и достойно и без утаённого лицемерства, которое мне пытаются навязать эти домашние « критики» с сумбурно-эмоциональными не дальновидными и грубыми комментариями. Конечно, сам факт типичный и случаи такие в писательской деятельности, но у других людей, я встречал. Но, это не явилось для меня преткновением - закончить свои воспоминания, но на какое-то время пришлось прекратить, так как у меня вышла из строя операционная система компьютера, но сейчас всё наладилось и продолжу потихоньку кропать. Вот, как раз именно, в детский период роль и забота обо мне больше всего и возлагалась на новую маму и она, как уже говорил, выполняла честно и добросовестно, но может быть, иногда и жестоко, а, может быть, так и надо было.
Итак, у меня родилась первая сестра, потом ещё рождаться будут и всё сёстры. Правда, и братик был, но умерли близняшки девяти месяцев от роду, от детской диспепсии (по моему так называлась их болезнь). Помню только, что они всё время плакали, не переставая, и помню, как Валерик и Танячка лежали в маленьком гробике и в ручки их были вложены маленькие платочки, а я снова плакал вместе с мамочкой.
Военные годы помню некоторыми фрагментами и событиями. Хорошо помню продовольственные карточки - такие листочки с разграфлёнными квадратиками, в которых было написано число (карточки выдавались на месяц) и название продукта. На каждый ассортимент продукта была своя карточка. Но весь ассортимент ограничивался очень скудно это: хлебная карточка, жиры, сахар и что-то ещё уже не помню, но хлебная была основная, т.к. часто в магазинах и продуктов не было на эти карточки. Продавцы аккуратно вырезали этот малюсенький квадратик из листка и отпускали продукт, если он был. На детей тоже карточку давали, она называлась - детской. Вспоминается такой случай: В городе была одна знаменитая столовая №8 и администрация города в этой столовой устраивала для детей обеды, но нужно было сдать половину этой детской карточки. Один только раз я и успел пообедать в этой столовой. Когда уже выходил из столовой, мальчишки устроили какую-то суету у дверей и карточку у меня из кармана вытащили и только дома я спохватился и обнаружил её отсутствие, но родители меня сильно не ругали. Так как, папа был родом из деревни, то родители умудрились получить в деревне кусочек земли. Не знаю, что они выращивали, но чётко помню, что мама купила швейную машину, о которой мечтала, только на одну выращенную морковь, продав её. Ещё привозили из деревни ржаную муку, и мама сама пекла хлеб и вообще она очень любила печь и позднее всякие ватрушки, слоечки пирожки и у неё это здорово получалось, но это уже позднее, когда в магазинах стали продавать белую муку. Как продавали, и покупало население города эту муку в трёхкилограммовых пакетах надо отдельно рассказывать, что я и сделаю попозже.
Вот так и подошёл незаметно год, в котором я пошёл в первый класс и это был 1944 год. Война продолжалась, и Красная Армия успешно наступала и уже освободила много городов от фашистов. Следующую страницу я и начну о моих первых школьных днях учёбы.
