За два дня до отъезда из Кисловодска я получил телеграмму о ранении генерала Шатилова. Шатилов эвакуировался в Екатеринодар, а в командование его отрядом вступил генерал Драценко.
На одной из станций я нагнал санитарный поезд. В отдельном вагоне находились раненые генерал Шатилов и доблестный командир 1-го Запорожского полка полковник Павличенко. Я прошел навестить их. Генерал Шатилов был ранен в ногу, рана была не опасна, но весьма мучительна. Полковник Павличенко был жестоко изранен в рукопашной схватке с чеченцами. Он получил семь пулевых и шашечных ран. Голова, руки и ноги его были забинтованы. К счастью ни одна из ран не была серьезна.
Павличенко, выслужившийся из простых казаков, был офицер совершенно исключительной доблести и громадного порыва. Он был ранен несчетное число раз и левый рукав его черкески был покрыт выше локтя нашивками за ранения.
В Сочи для меня отведена была прелестная дача на самом берегу моря. Несмотря на раннее время года, весна на побережье была в полном ходу. Теплый весенний воздух был наполнен ароматом цветов и трав; я целые дни пролеживал на солнце, отъедался и отсыпался, быстро восстанавливая утерянные силы. Газеты приходили редко, но я имел возможность быть сравнительно хорошо осведомленным, так как был связан прямым проводом со штабом генерала Юзефовича, последний, кроме того, часто писал мне. Он препроводил мне, между прочим, копию рапорта своего генералу Деникину, в коем он вновь настаивал на необходимости развить операции наши на Царицынском направлении, стремясь выйти на соединение с войсками адмирала Колчака, победоносно подходившего к Волге. Соображения генерала Юзефовича я разделял полностью и решил при личном свидании с генералом Деникиным вновь поднять этот вопрос.