КоТИНРО – 6

***

В ноябре 1974 г. произошло событие, которое я с удовольствием вспоминаю уже более 35 лет – в нашей 213-й комнате, Жанна Харитоновна Зорбиди в честь защиты кандидатской диссертации в ТИНРО устроила банкет. Присутствовал «генералитет» института и ряд сотрудников нашей лаборатории.

Ж. Х. стояла в окружении своих лучших подружек – Светланы Павловны Белоусовой, Татьяны Федоровны Качиной (жена Первого секретаря КПСС по Камчатской области) и лучшего друга – заведующего лабораторией океанографии Ивана Васильевича Давыдова. Была очень счастлива и очень красива.

Накрыли безобразно великолепный и очень дорогой стол. Этот ломящийся и дымящийся от деликатесов стол, неоднократно вспоминал в течении всей своей жизни. Вероятно, здесь сыграло свою роль то, что за год работы в КоТИНРО и многочисленных разъездов, очень изголодался.

Обычно это происходило к концу дня. Я громко говорил: «Жанна Харитоновна, а помните Ваш банкет, какой шикарный Вы сделали стол…». На столе было «все». Поэтому, что-то перечислять, что там стояло  просто не имеет смысла.

Банкет прошел в хорошей дружеской обстановке: были пьяные, в меру пьяные, но никто не дрался. Трезвых не наблюдалось. Банкет, несомненно, удался. Вот так, в ноябре 1974 г. появился в КоТИНРО еще один кандидат биологических наук – Ж. Х. Зорбиди.

***

В конце декабря 1974 г. на вертолете доставил П. В. Андриенко на Азабачинский наблюдательный пункт. Петр Васильевич, участник Великой Отечественной Войны 1941-1945 гг. – являлся одним из старейших работников КоТИНРО. До этого он многие годы проработал на пункте на р. Утке, где, не имея высшего образования,  собирал материалы по камчатской семге. По ней он хотел написать кандидатскую диссертацию. Все материалы по семге у него хранились в большом коричневом фибровом чемодане, с которым он не расставался всю жизнь.

В ноябре 1974 г. на Уткинском наблюдательном пункте появился новый заведующий – В. П. Арендар. Вернувшийся с материка и вновь устроившийся на работу в КоТИНРО, Петр Васильевич с ним не сработался и согласился переехать на Азабачинский пункт, где кроме супругов Горшковых никого не жил.  

В итоге, я, как связанный с авиаучетом, 26 декабря 1974 г. сопроводил и привез П. В. (с собакой) на вертолете «МИ-4» на Азабачинский наблюдательный пункт.

О том, что полечу из Петропавловска на р. Утку, а затем на оз. Азабачье, еще утром не знал и оделся в то, в чем обычно ходил на работу. Хорошо, что в шкафу висела теплая куртка, которую стал держать там с некоторых пор (после полета с вездеходом «Лайка»).

Скомандовали, и я полетел. По договоренности с вертолетчиками, после выгрузки П. В., меня на этом же вертолете должны доставить в город обратно.

Не знаю, что произошло, но пока выбрасывали вещи нового жителя пункта (винты крутились), вертолет вдруг неожиданно взлетел и улетел. Я, как стоял в городских брюках и обуви, так и остался на 40о морозе.

Пункт покинули, видимо, уже не менее недели. В жилом доме температура опустилась до «минус» 38о. Конечно, я растерялся и трясся от холода. На пункте не тявкала ни одна собака (как позже выяснилось – они имелись, но уже не совсем «адекватные»). Собака П. В. начала безумно выть.

П. В. сразу же полез шарить по сараям и кладовкам в домах и через несколько минут притащил ватные штаны и дырявые валенки, велел закутаться в одеяло. Начали растапливать печку.

Печка разгорелась сразу, но в доме все промерзло и несколько часов стоял собачий холод. Мы  сварили рожки с тушенкой, выпили по стакану водки, попили сладкого чаю и завалились вдвоем на самодельную кровать Сергея Анатольевича и Галины Васильевны Горшковых (2*2 м) спать. Набросали на себя все одеяла, какие нашли.

Утром проснулся от того, что тепло и комфортно. В окна светило поднимающееся утреннее солнце. Окна запотели – дом начал прогреваться. Выпили по кружке кофе. Поспали еще около часа и начали знакомится с обстановкой.

Подлетая к пункту, думали, что Сергей и Галина находятся там. До их приезда, остановились у них в доме. Учитывая наши договоренности в вертолетчиками, знал, что вертолет прилетит обязательно. Вертолет мог прилететь не ранее 12-13 часов. Поэтому решили, что перед дорогой мне стоит перекусить. П. В. в своих баулах и ящиках начал смотреть продукты.

Предложил ему поджарить баранины из запасов обитателей дома – накануне вечером видел две туши в коридоре. Потом рассчитаемся. Он согласился, а я пошел нарубить баранинки. Но когда уже стаскивал «барана» с крючка,  понял, что на стенах висели не туши баранов, а двух ободранных здоровенных собак. Вернувшись сообщил, что жареная баранина отменяется.

П. В. сказал, что он не знает, где я видел баранов, т. к. кроме двух ободранных кобелей он с вечера в коридоре ничего не заметил.  

Быт у нас сразу наладился. В первый день вертолет не прилетел. К вечеру П. В. подшил мне валенки и я чувствовал себя вполне комфортно. В следующие два дня вертолета не было по-прежнему. Решили, что если 30 декабря вертолет не прилетит, то мы пойдем на лыжах в Усть-Камчатск – 60 км. Рассчитывали дойти за два дня.

Вертолет прилетел 30 декабря, неожиданно, в 17 вечера под закат. Пилоты информировали, что их срочно вызывали на санзадание. Через 45 минут уже приземлились в Ключевском аэропорту. Командир вертолета сказал, что завтра 31 декабря меня в 16-17 часов возьмут на борт военного самолета, который летит в Петропавловск, а сами они улетают сейчас в Козыревск.  

Ночевать пошел на Ключевскую вулканологическую станцию в гостиницу «Стромболи» (домик из нескольких комнат), где мы несколько раз осенью этого года останавливались с А. Г. Остроумовым и экипажем вертолета.

Жильцы гостиницы  сказали, что разрешить переночевать мне может только «начальник», который приедет через три часа. Дождался его в коридоре гостиницы. Рассказал свою ситуацию и кто я такой. Но начальник – известный вулканолог, тогда еще к. б. н., Глеб Флеров, предварительно спросив сколько нас человек, не разрешил мне переночевать на этой станции. Вероятно, я не очень хорошо оказался одет, т. к. встречают по одежке.

Замерзать на улице не хотелось. Вернулся в аэропорт и сторож (нарушив инструкцию), позволил остаться в здании аэропорта, не выгонять же парня на мороз 40о.

На следующий день, вечером 31 декабря, за три часа до Нового 1975 года,  прилетел в Петропавловск. С тех пор всю свою жизнь стал равнодушно относиться и к вулканологам и к их героической профессии. Но после своих экстремальных поездок,  всегда стал держать в институте ватные штаны и куртку – вдруг  Б. Б. пошлет опять куда-нибудь.

***

В начале сентября 1974 г. отпросился у А. Г. на неделю на оз. Курильское (до  пос. Озерновский, туда и обратно, добирался на рейсовом самолете ЯК-40).

На пункт, как всегда, пришел пешком. На следующее утро, с рабочим А. В. Кузюриным подъехали на лодке к устью р. Этамынк и поднялись вдоль ее берега по медвежьим тропам к озеру. Там на нерестилищах поймали около 70 шт. производителей нерки и сделали их биологический анализ. На следующий день, вечером, вернулись на пункт, а еще через день я улетел в Петропавловск.

Осенью 1974 г. после поездки на озера Курильское и Этамынк, Б. Б. объявил, что больше неркой р. Озерной (оз. Курильского) я заниматься не буду. Проблему дифференциации субизолятов нерки этого водоема станет разрабатывать М. Ф. Селифонова. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться.

Тем не менее, объективно оценив мою активность по изучению нерки оз. Курильского, Б. Б. предложил мне (занимаясь авиаучетом), одновременно начать изучать западнокамчатскую симу, о которой никто не вспоминал со времен Р. С. Семко, опубликовавшего в 1956 г. статью о ней в «Зоологическом журнале». Я с радостью согласился и тут же начал строить свою деятельность с учетом пожеланий заведующего.