Западный фронт, 28 января 1943 г.
[…]
Все-таки симуляция серьезной болезни тоже изматывает, ты понимаешь меня, но я счастлив, что не надо будет целый день ползать по грязи, подгоняемый спринтерским рыком. Завтра еще раз пойду к нашему врачу, а в субботу, вероятно, переберусь в госпиталь; если бы только приходила почта, если бы я был уверен, что буду там каждый день получать письма, я форсировал бы переезд и мог бы уже сегодня оказаться в лазарете, чтобы поскорее пролить свет на мою болезнь; а в субботу я непременно переберусь туда, будь что будет, все равно это не может долго продлиться, к тому же я могу попросить переправлять для меня почту прямо в госпиталь.
Хочу рассказать тебе маленькую историю, нечто особенное; иногда я бываю со своим напарником по комендатуре в уютной маленькой пивной, которую содержит одна молодая чета; она блондинка, чистенькая и свеженькая, почти как северянка, в этом типе француженок куда больше французского, нежели в темноволосых, они полны совершенно особенного, не поддающегося описанию обаяния; муж — темноволосый, худощавый, вечно с зажатой между зубами сигаретой, очевидно, его основное занятие состоит в том, чтобы сидеть в пивном зале и время от времени заводить разговор со случайными посетителями; мой напарник уже давно возмущался ничегонеделанием этого человека, и вот в прошлый раз, вечером, когда мы оказались с хозяйкой одни, мой товарищ допустил бестактность, спросив ее, как это ей удается делать одной всю работу, в то время как муж совершенно откровенно лодырничает, на что женщина, ничуть не возмутившись и не вознегодовав, слегка улыбнулась и сказала: «Mais, Monsieur, il m’aime done!» Для начальника канцелярии берлинской коллегии адвокатов это, естественно, было совершенно непонятно!!
Я нахожу историю весьма забавной, а ответ женщины просто не имеющим цены, однако для мужа это ужасная оценка…
День в Амьене выдался по-весеннему сияющий, пьянящий, солнечный, но мне было грустно и больно от вида этого города; эта «новая жизнь из руин» безмерно огорчила меня; некоторые места выглядели довольно трогательно и симпатично, но в общем и целом эта бутафорская ярмарка с ее палатками производила ужасающее впечатление; единственную радость доставило мне посещение ювелирных магазинов, где я просил показать мне красивые колье и кольца, а потом с невинной миной выкладывал на стол немецкие марки, но, к сожалению, трюк не удался!
И Амьенский собор… каким же прекрасным был концерт для органа, мне казалось, он звучал только для меня одного, его исполнял не великий музыкант, но мастерство органиста было настолько совершенным и зрелым, что я долго оставался под впечатлением этой музыки.
Мне опять надо попрощаться с тобой, я уже издали слышу, что рота с песней возвращается назад, стало быть, настал конец этому маленькому перерыву…
[…]
Свободное копирование
