Вопросы
2004 год. Написал о том, что помнил, что видел своими глазами шестьдесят лет назад на войне. Осудил факты нечистоплотности, безнравственные поступки, нечеловеческие ситуации, все то, в чем и я был невольным, а то и сознательным участником.
Прочитал написанное и преисполнился недоумения. Налицо парадокс.
Мои связисты? Я сам? В 1943 году под Дорогобужем я безусловно сочувствовал им и во имя высшего — победы над фашистской Германией и построением коммунистического общества — закрывал глаза на повседневное игнорирование самой сущности этических представлений.
В 1943 году помыслы мои были чисты и дорога в будущее светла. В 2003 году и на прошлую наивность и на будущее смотрю с испугом и сердце мое обливается кровью.
…Весна сорок пятого, март, двадцать три,
Осколки и дым. — Говори, говори!
Пилотка, значок, фотография, карта,
Немецкие фольварки и города (Мы даже с тобой не простились тогда)
Шинель, гимнастерка и мысли некстати
О школьнице Кате, о женщине Кате,
Как мы в блиндаже целовались, шутя,
Горящая улица, школьная парта… Мне страшно сидеть двадцать третьего марта
Над картой семь лет и полвека спустя.…
…Я был выхлестнут тишиной,
Шел по пятам за мной
Мой дом, казавшийся мне тюрьмой —
Семьдесят лет в длину.
Мне ничего не сказал он,
Но, как сказал Честерстон:
“Человек стреляет в луну,
Чтобы вернуться домой”.
Я бы тоже стрелял туда,
Но, как всегда мне
— “Нет!” — ответил мой пистолет,
Оставшийся на войне.
…
… Можно все, что практически сложно
и физически вряд ли возможно
заключить, словно воздух в меха,
в две короткие строчки стиха
или в серию автопортретов.
Это Бог, это Левиафан.
Простота не имеет секретов.
…
Январь 1999 — сентябрь 2004
Свободное копирование
