Затем нас ждала поездка в Москву на ответную игру. Для любого человека, отправляющегося в Россию, сложности начинаются с получения визы. Это две голубенькие бумажки с фотографиями - одна - для въезда, а другая - для выезда. На них указываются имя, номер паспорта и цель поездки. Процедура проверки документов одного человека на границе занимала, помню, минут пять, и это так резко отличалось от паспортного контроля в большинстве других европейских стран, где ты на ходу просто помашешь кому-нибудь своим паспортом и пойдешь своей дорогой.
Кен Мерретт, секретарь клуба, занимался нашими визами. По какой-то странной причине единственная сложность возникла там, где ее меньше всего ожидали, - со мной. Как оказалось, мне требовалось дополнительное разрешение на выезд из России. Это мы узнали только в аэропорту по дороге назад.
В декларациях, которые вы заполняете при въезде и выезде, нужно указывать, сколько у вас с собой денег. Причем важно, чтобы на обратном пути денег было меньше, иначе вам не миновать расспросов. Это однажды случилось с Тревором Брукингом, когда он играл в «Вест Хэме». Он записал в декларацию на выезд на сто фунтов больше, чем на въезд, и когда его спросили, где он взял эти деньги, он ответил, что выиграл в карты. Это объяснение, к счастью для него, было принято с чувством юмора.
В Москве мы посетили Кремль, Красную площадь, Собор Василия Блаженного. Ребята накупили меховых шапок, значков, матрешек и разных марок. Всем им очень понравилась Москва, они без конца приставали ко мне с расспросами, и мне пришлось рассказывать все, что я учил в школе по российской истории.
Мы всей командой сфотографировались на фоне кремлевских стен и мавзолея. Впервые «Манчестер Юнайтед» играл в России, и какое же живописное зрелище представляли мы в меховых шапках и армейских фуражках!
Что же касается игры, то чем меньше о ней говорить, тем лучше. В холодный и мокрый вечер Марк Хьюз был удален с поля, и мы проиграли по пенальти. Я был очень расстроен тем, что мне не пришлось сыграть в том матче. Вместо меня выбрали Дэнни Уоллеса, который вовсе не правый крайний, и я смотрел за игрой с трибуны, рядом с тренером сборной Анатолием Бышовцем и Валерием Яремченко, моим прежним тренером в донецком «Шахтере», который специально приехал с Украины посмотреть, как я играю. Уоллеса, который явно был не на своем месте и к тому же не в форме, заменили в самом начале второго тайма. Как профессионал я держал свой рот на замке, но сейчас могу сказать, что был страшно расстроен тем, что мне не дали сыграть в Москве перед собственными зрителями.
В общем, то был не лучший период в моей жизни. Единственной радостью тогда для меня было то, что Инна забеременела и через несколько месяцев у нас должен был родиться первый ребенок.
Впрочем, когда мы уезжали из Москвы, произошел забавный инцидент, который разогнал мою печаль. Все благополучно прошли паспортный контроль под надзором бдительного и заботливого Кена Мерретта, как вдруг выяснилось, что у него самого возникла проблема. Два суровых человека в форме увели его. Как потом выяснилось, мистер Мерретт потерял свою визу.
Меня удивила легкомысленность, с которой отнеслись все к этому происшествию. Когда самолет оторвался от земли и нам принесли напитки, председатель правления клуба Мартин Эдварде повернулся к нам и сказал: «Джентльмены, я хочу поднять бокал за тех, кого нет с нами», а через несколько минут, видимо, переняв русскую привычку произносить один тост за другим, предложил выпить «за нового секретаря клуба мистера Кена Рэмсдена».
На следующий день офис «Юнайтеда» погрузился в глубокий траур. К дверям привязали черные ленты, повсюду зажгли свечи. На стене висела огромная петиция, составленная лидерами движения «Освободите Мерретта». Там были обращения такого содержания:
«Пожалуйста, не надо обмена пленными. Андрей Канчельскис».
«Спасибо за все, что ты сделал для нас за многие годы. Алекс Фергюсон».
«Кен, мы не будем работать, пока тебя не освободят. Администрация».
«Продается автомобиль «Тойота». Миссис Мерретт».
Я находил этот английский юмор весьма своеобразным. Секретарь клуба остался где-то далеко, в чужой стране, а все вокруг над этим потешаются. Но на самом деле я понимал, что все, как и я, очень беспокоятся за него.
Через несколько дней он вернулся из своего заключения и обнаружил все эти ленты, свечи и петицию. Тот факт, что он с юмором принял это, о многом говорил. Вскоре мистер Мерретт вновь взялся за работу с присущей ему педантичностью.
Свободное копирование
