Допросы чередовались один за другим. В день и в ночь непрерывно. Я лишался сна каждую вторую-третью ночь и почти полностью израсходовал все свои внутренние резервы. Помимо всего, я ощущал постоянный голод, что также превратилось в настоящую пытку. Несмотря на дневную сонливость, категорически запрещалось сидеть па нарах. По мере того, как шло время моего пребывания в тюрьме, усиливалось чувство глубокого отчаяния. Я не знал, что делать и как поступать. Данилов отнесся с пониманием к моему настроению и старался поднять мой дух.
Как-то перед очередным допросом я спросил Данилова, чем, в конечном счете, может завершиться весь этот произвол.
- Очень просто, - ответил он. - По своему личному опыту и на основании сведений, полученных от других, майор не даст тебе спать более двух-трех часов в сутки, а местное питание настолько ослабит тебя, что голод, побои и издевательства деморализуют тебя так, что через пару недель ты забудешь даже свое имя. В этом и есть основной секрет сути успехов допросов проводимых MГБ.
И вне зависимости от развития событий, тебя все равно приговорят к определенному, желаемому им сроку заключения. Но если ты будешь достаточно упрям, есть вероятность отвести обвинения в шпионаже и в антисоветской пропаганде, что обеспечит тебе срок минимум в один-два года. Однако, тогда они припишут тебе взамен какое-нибудь иное обвинение. Вероятно, лучше для проформы признаться, что ты все-таки работал на Пэтча и тогда завершатся допросы и дело будет закрыто судом.
- А что произойдет, если меня приговорят по статьям за шпионаж и измены?
- За что? - спросил удивленный Данилов.
- За измену.
- За измену? Нелепо! У них нет доказательства, что ты изменил СССР. У нас двоих нет гражданства СССР. Вообще, ты даже не россиянин. И помимо всего, никогда в этой стране не жил. Оснований, чтобы обвинить тебя в измене нет.
- Но даже если я и признаюсь для проформы в чем-то тривиальном, допустим, в попытках шпионажа, что может «последствие быть со мной?
- Завершаются все вопросы, и дело будет закопчено.
- А после?
- Тебя отправят в лагерь, где твое положение будет несколько лучше, нежели здесь. Ты, во всяком случае, будешь находиться среди других людей, некоторые из которых смогут в чем-то помочь. Главное здесь - сохранить свое здоровье. Пребывание год-два в таких тюремных условиях будет означать конец твоей работоспособности. Ведь ты уже сейчас ощущаешь некоторые результаты пребывания в тюрьме.
- А как ты выберешься из этой беды?
- Как и все остальные. Я в самом начале вел себя также, как и ты сейчас. Мне не в чем было признаться и сознаться. Я, со временем, впал в глубокую депрессию и полностью исчерпал силы. Началось резкое ухудшение здоровья. Я стал чувствовать, что больше не смогу перенести этих издевательств и пыток.
- И что в конечном счете произошло?
- Я признался.
- В чем?
- Стал признаваться в том, чего никогда не делал. Чтобы завершить все свои испытания, стал выдумывать небылицы, которые желали знать мои мучители.
- И они оставили, наконец, тебя в покое?
- Да, - ответил Данилов. Они перестали меня пытать, завершили допросы и закончили дело. Я подписал последний протокол со статьей 206, завершающей ведение допросов. Мне было сказано о суде, который состоится в ближайшее время, и если он найдет меня виновным, я буду приговорен к сроку, согласно уголовного кодекса.
Я был ошеломлен признанием Данилова. Трудно было поверить, что окажусь в положении, аналогичном с Даниловым. Я, конечно, знал о существовании пределов человеческих возможностей, как и о том, что рано или поздно наступит точка перелома. Поэтому единственный выход заключался в надежде на личный инстинкт и в выборе правильных решений. И даже если окажусь в самом отчаянном положении, постараюсь все-таки искать и найти какой-нибудь выход.
Через несколько дней, возвратившись после очередного допроса, Данилов обратился ко мне со следующими словами:
- Хочу дать тебе несколько дружеских советов до того, как меня уведут отсюда. Если все-таки пожелаешь выйти отсюда живым и во здравии, а также в один прекрасный день возвратиться к твоей семье, считаю, что все-таки лучше признаться в шпионских делах, чтобы покончить с местными испытаниями. Иначе, ты будешь приговорен к такому существованию до конца жизни. Здесь правит право сильного. Перестань все время доказывать свою правоту. Это не принесет тебе ничего и не даст тебе никаких преимуществ, разве что, сведет в могилу. Лучше стань здравомыслящим и ты доживешь до главного сражения.
Я согласился с мнением Данилова. Он хорошо знал советскую систему тюремного заключения. Его информация о личном опыте общения с МГБ вселила в меня луч надежды.
Последующие несколько дней допросов проходили с девяти часов утра до двух дня. Затем, с восьми вечера до четырех часов утра. Меня пытались сломать до появления состояния полного отчаяния.
- Признайся, что занимался шпионажем... признайся, что работал на Пэтча... расскажи нам о своей роли в распространении антисоветской пропаганды и агитации... признайся, что готовил побег... признайся, что давал сведения о советских воинских частях в Дайрене и в Порт-Артуре. ПРИЗНАВАЙСЯ!
Но ведь мне признаваться было не в чем.
Свободное копирование
