28 января в двенадцать часов дня новой телефонограммой отменялось отступление. Приказано командиром корпуса генералом Булгаковым «держаться на занимаемых позициях во что бы то ни стало»!
В это время немцы (армия генерала Эйхгорна) вступили в бой с 3-й кавалерийской дивизией на нашем правом фланге, обошли ее с севера и заставили отступить.
3-й корпус (генерал Епанчин, бывший директор Пажеского корпуса), не выдержав подхода противника, не известив соседний наш 20-й корпус, быстро отошел на Вержболово и Ковно, обнажив таким образом правый фланг 20-го корпуса (схема № 1).
В 4 часа дня последовал новый у нас приказ об отходе с позиций. Благодаря противоречивым приказаниям свыше то об отходе, то об удерживании позиций, получилось в тыловых частях, в особенности в обозах, – замедление с выступлением, почему впоследствии обозы и тормозили отход строевых частей.
Во исполнение приказа об отступлении наш полк должен был, снявшись с Даркеменской позиции, перейти и занять позицию у Тольмилькемена. (Для ориентировки рекомендуется карта Восточной Пруссии, масштаб 1:300 000, листы 55–56.)
Порядок движения с позиции командиром полка был организован таким образом: к девяти часам вечера в деревне Ваннагинен к штабу полка приказано собраться 2-му и 4-му батальонам с пулеметами, оставив на позиции для прикрытия отступления от каждого взвода по восемь человек и полевые караулы, при одном офицере на батальон. Это прикрытие держит огонь до тех пор, пока противник не насядет в превосходных силах. Из офицеров остались на позициях подпоручики Попов и Жук и прапорщик Криницын.
3-й батальон с пулеметами должен был отойти на деревню Даркемен и там ожидать полк. 1-й батальон, бывший в дивизионном резерве, еще в девять часов утра выступил в деревню Шестокен и поступил в распоряжение командира 108-го Саратовского полка полковника Белолипецкого – начальника арьергарда.
Немцы, словно догадываясь о нашем намерении отойти с позиции, в сумерки открыли по всему фронту 20-го корпуса сильный артиллерийский огонь, а в более важных в тактическом отношении пунктах перешли в наступление. Но, встреченные нашим метким ружейным и пулеметным огнем, а в некоторых местах и штыковым боем, были отброшены с огромными потерями. Здесь я говорю о нашей 27-й дивизии (3-го полка), что отмечено и немецкой военной печатью того времени (см. книгу «Winterschlacht in Mazuren»).
Как только стемнело, роты снялись со своих позиций под прикрытием огня остающихся частей, собрались в батальоны и двинулись к деревне Ваннагинен.
Немцы продолжали наседать на оставшиеся прикрытия. В этот день они совершенно прорвали фронт 56-й пехотной дивизии на участке Спуллен – Генкишкен. Положение создавалось весьма тревожное. Нужно было скорее занять тыловую позицию у Тольмилькемен, чтобы немцы не могли на наших плечах ворваться в нее. Крайне неприятные часы и минуты провели мы у Ваннагинена, слыша отголоски боя у Даркемена, пока не прибыл 105-й пехотный Оренбургский полк. Начальник колонны генерал-майор Беймельбург (наш бывший командир полка), только дождавшись его, повел колонну к Тольмилькемену через Даркемен – Вальдаунабель.
Дорога была невероятно тяжелая. Последние дни шли снежные бураны и нанесли массу снега, образовав «пробки» в шоссейных выемах.
Полотно железной дороги было занесено, и движение поездов прекратилось еще с 26 января. В снежных заносах тонули орудия, повозки. Люди, сами измученные тяжелой дорогой, увязая по колено в рыхлом снегу, тащили и то, и другое по снежным сугробам на собственных плечах. Там, где лошади не могли тащить, выступали на сцену силы человека и побеждали стихию. Борьба была невероятная! Начавшаяся с вечера снежная метель к полночи превратилась в настоящую снежную бурю. Масса песку и снега секла и жгла лица и руки, а ураганный ветер прямо сбивал с ног измучившихся людей, пронизывая их своим ледяным дыханием.
Все это, вместе с сознанием оставления без боя укрепленной позиции, породило тяжелое моральное состояние в течение этой мучительной ночи.
Свободное копирование
