* * *
Первые месяцы 1919 года, таким образом, прошли у меня в напряженной работе, которая поддерживала во мне бодрость духа и давала значительное нравственное удовлетворение. Тяжело очень я переносил разлуку с семьей, главным образом потому, что я не знал, сколько времени она продлится. К счастью, я получал от жены довольно часто письма успокоительного характера. Жизнь их текла нормально, никто их не тревожил. Жена мужественно продолжала свою общественную работу и в качестве гласного Иркутской городской думы, и как товарищ председателя областного комитета Союза городов. Занимала она также платную должность секретаря иркутского отдела Центрсоюза, что ей обеспечивало хотя и скромный, но постоянный заработок. Так шли месяцы. Наступило знойное харбинское лето, которое даже старожилы с трудом переносили. В судебных учреждениях темп работы сильно замедлялся, и адвокаты начали разъезжаться на отдых, кто на дачи, а кто на курорты китайские и даже японские. Стал и я подумывать об отдыхе, в котором я нуждался после всех треволнений, пережитых мною в течение полного драматических событий 1918 года. Естественно, что я должен был прежде всего решить вопрос -- куда ехать. Это была нелегкая задача, но решение ее пришло с совершенно неожиданной стороны -- от жены. В пространном письме она мне сообщила, что наша младшая дочь перенесла очень тяжелый плеврит и что врачи советуют увести выздоравливающую на известный забайкальский курорт Дарасун, где горный воздух, горячее солнце и сосновый лес представляют собою идеальные условия для быстрого восстановления сил крайне ослабевшей от продолжительной болезни девочки. Не преминула жена подчеркнуть в своем письме, что, по наведенным ею справкам, я тоже могу спокойно ехать в Дарасун -- никакая опасность мне там не грозит.
Должен сознаться, что как я не был огорчен сообщением о перенесенной моей девочкой болезни, радостная мысль о том, что я скоро увижу и жену и детей, взяла верх над огорчением. В несколько часов я собрался в путь, а через два дня я имел счастье заключить в свои объятья и жену и обеих дочерей.
Потекли чудесные дни нашей совместной жизни.
Дарасун славился своими углекислыми источниками. Это был казенный курорт, который сдавался в аренду с торгов. Там имелся хорошо оборудованный ванный корпус, и обитатели курорта могли в летний сезон под наблюдением специального курортного врача проходить курс лечения углекислыми ваннами. И я, и вся моя семья постарались взять от курорта все, что он мог дать. Младшая наша дочь проводила почти весь день под открытым небом, благо погода стояла великолепная; по предписанию врача девочка принимала ежедневно солнечные ванны, и ее здоровье, к нашей большой радости, восстанавливалось с необычайной быстротой. Жена и я принимали углекислые ванны, которые действовали на нас необыкновенно благотворно. Мы старались не думать о будущем, чтобы не омрачать глубокой радости нашей совместной жизни. Иметь возможность проводить все время с семьей и уделять ей все мое внимание, быть в состоянии в большом, как и в мелочах, ежечасно проявлять всю силу своей привязанности и к жене и к детям -- это было то бесконечно ценное, которое дарило мне мое пребывание в Дарасуне. Раньше мне такой случай почти никогда не представлялся, так как я всегда бывал очень занят и даже в летние месяцы мог отдавать семье лишь весьма короткие свои досуги.
Так мы прожили в Дарасуне около шести недель. А затем наступил тяжелый момент разлуки. По многим соображениям мы решили, что семья вернется в Иркутск, я же должен был поехать обратно в Харбин. Расстались мы внешне более или менее спокойно, но каждый уносил глубокую рану в душе. Мы снова оторвались друг от друга. А будущее не предвещало ничего хорошего.
Свободное копирование
