Страницы моей жизни - 230

Глава 49.

Еврейский общинный совет и его общественная работа. Деятельность еврейских партийных организаций -- сионистов и бундистов. Я провожу лето с семьей на курорте Дарасун в Забайкальской области. Тяжелое впечатление, произведенное в Харбине крушением правительства Колчака и восстановлением советской власти в Сибири. Забастовка железнодорожных рабочих и служащих в Харбине дает возможность Маньчжурскому генерал-губернатору Джан-Дзо-Лину повод произвести своего рода coup d''etat. Моя поездка в Японию.

   В одной из предыдущих глав я отметил, что население Харбина на первый взгляд производило впечатление аморфной массы, беспорядочного конгломерата людей не только разных национальностей и религий, но и различных рас. На самом, деле это было не так.

   Какие хозяйственные, общественные и моральные узы связывали между собою самый многочисленный слой харбинского населения -- китайцев, мне лично не удалось установить, так как я с ними, к сожалению, надлежащего контакта не имел. Но зная, какую колоссальную роль у них играют тайные общества, члены которых между собою спаяны особенно крепкими узами, и каким огромным влиянием в Небесной империи пользовалась партия Куоминтан (Гоминдан), созданная доктором Сун-Ят-Сеном, я имею основание думать, что китайское население в Харбине было в общественном отношении хорошо организовано, и что отдельные группы китайцев, следуя вековым традициям, старались всемерно поддерживать своих членов материально и удовлетворять их культурно-общественные нужды, как они их понимали.

   О том, как жили японцы в Харбине, мне удалось узнать несколько больше. Многие мои хорошие знакомые евреи, пристально следившие за процессом внедрения японских элементов в Маньчжурию, поделились со мною своими наблюдениями и впечатлениями. И общее их мнение было, что Япония заселяет этот край по тщательно разработанному плану. Каждый селившийся в Харбине или в другом пункте японец находился на учете в местном японском консульстве. И, что было гораздо важнее, каждый из них, начиная от важного директора банка или завода и кончая обыкновенным парикмахером или приказчиком в магазине, сознавал, что помимо своего обычного занятия, он в той или иной мере выполняет очень важную государственную задачу. Возможно даже, что каждый японец, поселившийся в Маньчжурии, получал секретные инструкции, как собирать сведения, интересовавшие японские правящие круги. Но именно потому, что эти инструкции носили весьма секретный характер, нам, обыкновенным смертным, узнать что-нибудь определенное на это счет нельзя было. Но чего японцы не считали нужным скрывать, это поразительной сплоченности и дисциплины, царившей среди них. Чувствовалось, что если это понадобиться, то все они без различия их занятий и общественного положения по первому зову пойдут с воодушевлением туда, куда их пошлет их всемогущая высшая военная власть.

   Что Харбин и прилегавшая к Китайско-Восточной железной дороге полоса были основательно русифицированы, я уже упомянул. Действительно, вся тамошняя культурная, общественная и публично-правовая жизнь носила ярко выраженный русский характер. В начальных и средних школах преподавание велось на русском языке и по русским программам. Русские клубы, обладавшие хорошо подобранными библиотеками, самоуправление по русскому образцу, русская полиция и русские суды -- все это свидетельствовало о проделанной большой работе как общественного, так и государственного характера, хотя надо сказать правду, что среди чисто русского населения не только не наблюдалось поразительного единения, столь бросавшегося в глаза у японцев, но, напротив, оно после революции 1917 года резко делилось на несколько враждебных друг другу лагерей.

   Но основательнее всего мне удалось ознакомиться с общественной и культурно-просветительской работой, которую выполняло в Харбине еврейское население со времени проведения Китайско-Восточной железной дороги. Вращаясь почти исключительно в еврейских кругах, внимательно следя за деятельностью их общественных организаций и сам принимая участие в работах некоторых из них, я имел возможность узнать, сколько энергии, инициативы и подлинного творчества проявили харбинские евреи в деле строительства своей общественной жизни.

   Рядом с исконными, традиционными формами еврейской общественности возникали учреждения и организации по образцу самых передовых стран.

   Первые харбинские засельщики евреи прежде всего обзавелись синагогой, больницей и богадельней -- этими неизменными атрибутами всякой коллективной еврейской жизни. Вначале это были весьма скромные учреждения. Синагога ютилась в каком-то крошечном домике, больница и богадельня были тоже довольно бедно обставлены. Но по мере того как число евреев в Харбине увеличивалось и их благополучие росло, вышеуказанные учреждения меняли свой вид, и рядом с ними возникали все новые и новые организации, задачей которых было полней и лучше обслуживать многообразные нужды и потребности еврейского населения в Харбине.

   Если первые евреи, поселившиеся в Харбине, довольствовались Талмуд-Торой, то есть начальной школой, где их дети обучались древнееврейской грамоте и Библии, то, когда еврейская община там разрослась, был создан целый ряд других учреждений -- детский сад, профессиональная школа, музыкальная школа и гимназия, которая помещалась в прекрасном здании, выстроенном общиной на собранные для этой цели крупные пожертвования.

   Была также расширена программа занятий в Талмуд-Торе, и при ней открыты особые профессиональные курсы.

   В то же время еврейская община в Харбине обзавелась целой сетью прекрасно поставленных благотворительных учреждений.

   Женский благотворительный кружок оказывал всякого рода помощь, в том числе и трудовую, неимущим или малоимущим еврейским женщинам. Была устроена дешевая столовая, которая велась образцово.

   Создана была специальная организация по выдаче нуждающимся в кредите лицам беспроцентных ссуд (Гмилус хесед), и это учреждение своей плодотворной деятельностью завоевало себе большие симпатии всего харбинского еврейского населения.