Страницы моей жизни - 228

   Постепенно моя адвокатская практика разрасталась. Это не мешало моей работе по редактированию отчета, и я был рад, что, очутившись на чужбине в новых, совершенно особенных условиях жизни, среди незнакомых или малознакомых людей, я был целый день занят. От своей семьи я получал довольно часто успокоительные известия, и я обрел то душевное равновесие, которое мне было необходимо, чтобы работать напряженно и успешно.

   Попутно я знакомился с своеобразным характером харбинской жизни.

   Надо сказать, что Харбин обладал всеми типичными чертами города, не имевшего истории, а выросшего в короткое время "как на дрожжах", благодаря исключительному стечению обстоятельств. Еще в начале девятисотых годов на том месте, где сейчас раскинулся город Харбин с полумиллионным населением, находилась бедная деревушка, жители которой главным образом занимались охотой и рыболовством, так как деревушка эта была расположена на берегу многоводной и судоходной реки Сунгари. Место, на котором сейчас находится главная харбинская улица, Китайская, представляла собою сплошное болото. Но вот началась постройка Китайско-Восточной железной дороги. Строители этой дороги избрали главным местом своего пребывания Харбин. И этот факт предрешил всю будущность недавно еще жалкой деревушки. В новом центре стали селиться инженеры, техники, подрядчики, поставщики и, конечно, торговцы и ремесленники, обслуживавшие всех этих новоприбывших людей, располагавших значительными денежными средствами и привыкших к культурной жизни и даже комфорту. Стали прокладывать улицы и строить солидные каменные дома, так как зимы в Маньчжурии суровые; появились магазины, переполненные всякого рода товарами.

   Русско-японская война в свою очередь содействовала лихорадочному росту Харбина, который по своему местоположению стал крупным военным центром. Жилищное строительство приняло гигантские размеры, так как надо было обеспечить кровом воинские части, разместившиеся в городе, и бесчисленное множество подрядчиков, купцов, ремесленников и разного рода специалистов, обслуживавших эти воинские части и вообще русские армии. По окончании русско-японской войны Харбин стал хиреть. Огромная часть его пришлого населения покинула Маньчжурию и вернулась на свои старые насиженные места в Россию. Но с началом мировой войны этот город стал оживать.

   Усилившиеся торговые сношения с Америкой через Дальний Восток стали привлекать в Маньчжурию и Приморскую область массу деловых людей -- торговцев, промышленников, разного рода специалистов, а когда Россия оказалась отрезанной от Западной Европы, через Владивосток, Дальний и другие тихоокеанские порты стали прибывать в огромных количествах не только такие товары, как мануфактура и всякого рода промышленные товары, но также продовольственные продукты и оружие. В Харбине снова закипела жизнь.

   А с конца 1917 года, тотчас же после большевистского переворота, в этот город хлынули волны беженцев из Сибири и даже из разных местностей Европейской России. Эти беженцы представляли собою пеструю смесь "племен, наречий и состояний". Среди них были золотопромышленники, фабриканты, купцы, инженеры, адвокаты, ремесленники, художники, артисты, ученые и множество людей без определенных занятий, бежавших без оглядки от большевистского террора.

   И еще одно обстоятельство способствовало быстрому росту Харбина -- это японская экспансия в Маньчжурии. Когда союзники решили создать Восточный фронт против немцев и во исполнение этого плана интервенции высадили свои войска на Дальнем Востоке, Япония приняла деятельное участие в этой затее. Она послала на помощь союзникам целый экспедиционный корпус, и командиры этого корпуса разместили свои воинские части так умело, что они оказались господами положения на всей территории от Владивостока до Иркутска. Японцы "поддерживали порядок" в Приморской области, вели жестокую борьбу с большевистскими партизанскими отрядами в Амурской области, охраняли железнодорожный путь в Забайкалье. И тогда же они стали весьма искусно готовиться к захвату Маньчжурии, стараясь занять возможно более важные экономические позиции в этом богатейшем крае. Японцы наводнили Харбин. Они открывали там крупные торговые предприятия, банки и отделения своих страховых обществ, основывали промышленные предприятия, скупали дома, и надо было только удивляться, с какой планомерностью и ловкостью они внедрялись во все области харбинской жизни.

   В результате такого своеобразного возникновения и развития города Харбина самой отличительной чертой его было отсутствие коренного "почвенного" слоя населения. Даже китайцы, которыми кишел Харбин, были в подавляющем большинстве тоже пришлым элементом, выходцами из перенаселенных внутренних провинций Китая.

   Я уже упомянул выше, что постройка Китайско-Восточной железной дороги и вызванное проведением этой дороги экономическое оживление во всей Маньчжурии привлекли в этот край огромную массу китайских переселенцев. Как велик был этот поток, можно судить по тому, что за двадцатилетний период, с 1900 по 1920 годы, в Маньчжурию из самых отдаленных провинций переселились около пятнадцати миллионов человек. Огромное большинство этих переселенцев осели на земле, так как китайцы изумительные земледельцы. Но они не только прекрасные колонизаторы, они также превосходные торговцы, ремесленники и знатоки кулинарного искусства, и многие из них потянулись в города, в том числе и в Харбин.

   Не удивительно, что харбинское население производило с первого взгляда впечатление аморфной массы, ничем не спаянного конгломерата людей не только разных национальностей и религий, но даже различных рас.

   Бросалась, однако, в глаза огромная разница в занятиях и во всем укладе жизни обитателей двух частей города Харбина, так называемого Нового города и той части его, которая носит название Харбин-Пристань. В Новом городе находилось Правление Китайско-Восточной железной дороги, и там же жили члены правления этой дороги и почти весь персонал, обслуживавший это огромное учреждение, располагавшее многочисленным штатом служащих. Само собою разумеется, что там же находились и железнодорожное Собрание с хорошей библиотекой, театральным залом и всем комфортом настоящего европейского клуба, и низшие средние школы, обслуживавшие культурно-просветительские нужды детей железнодорожников. Новый город был хорошо распланирован. Улицы содержались чрезвычайно чисто, дома, в которых жили железнодорожные служащие, были построены с комфортом и носили печать большого уюта, и в целом эта часть Харбина имела, я сказал бы, аристократический вид. В Новом городе разместились также все иностранные консульства.