* * *
Дня за два до начала суда над Галансковым и Гинзбургом я зашла к судье и подала письменную просьбу разрешить мне присутствовать на процессе.
— Не беспокойтесь, для вас найдется место, — заверил меня судья Л. К. Миронов. — Это открытый суд.
Он лгал, и мы оба это знали.
* * *
Утро 8 января 1968 года выдалось еще более морозным, чем в тот день, когда судили Синявского и Даниэля. Мы стояли возле Мосгорсуда, наблюдая, как в здание входят назначенные наблюдатели и выходят свидетели. Вся в слезах появилась Аида Топешкина — подруга Галанскова, выступавшая свидетельницей. Она пыталась остаться в зале, взывала к закону, но судья Миронов приказал ей удалиться, и ее насильно вывели охранники.
К концу четвертого дня я заметила, что Павел и Лариса куда-то торопятся. Они пытались поймать такси, но ни одно не остановилось. Тогда Павел подошел к водителю черной «Волги», которая повсюду за ним следовала.
— Подвезете? — спросил он.
— Не положено, — ответил оторопевший оперативник.
— А если вы нас потеряете?
— Не беспокойтесь, не потеряем.
Через три часа, когда я дома включила приемник, голос из Лондона зачитывал обращение Богораз и Литвинова «К мировой общественности». Авторы призывали дисквалифицировать судью Миронова и освободить обвиняемых до повторного суда, который должен проводиться в соответствии с советскими законами и в присутствии международных наблюдателей.
«Мы передаем это обращение в западную прогрессивную печать и просим как можно скорее опубликовать его и передать по радио, — писали Лариса и Павел. — Мы не обращаемся с этой просьбой в советские газеты, так как это безнадежно».
На следующее утро у здания суда собралось человек двести.
— Какой приговор? — спрашивали в толпе, когда из здания стали выходить очевидцы, некоторые — в форме офицеров КГБ.
— Мало дали, — буркнул один из них.
Вопрос повторяли.
— Какой приговор?
— Больше надо бы.
— Сколько дали?
— Мало. Мало получили.
Галанскова осудили на семь лет, Гинзбурга на пять, Лашкову — на один год. Добровольский, сотрудничавший с обвинением, получил два года.
После окончания суда к Ларисе подошел иностранный журналист и обратился к ней по-русски:
— Пожалуйста, скажите, не мог бы я что-то для вас сделать?
— Спасибо, вы уже достаточно сделали.
— Я имею в виду — могу ли я что-то сделать для вас лично?
— Вы очень любезны, но у меня все в порядке.
Журналист удалился.
— Кто это? — спросила я.
Зная, что с Ларисой может случиться все что угодно, я подумала, что иностранный корреспондент, предлагающий содействие, — это просто находка.
— Анатоль Шуб, — ответила Лариса.
— Откуда он?
— «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк таймс», что-то в этом духе, точно не помню.
К счастью, я запомнила это имя.
Свободное копирование
