* * *
Осенью 1964 года среди московской интеллигенции распространилась любопытная история. На защите диссертации в Институте истории искусств, перед голосованием, один из присутствующих в аудитории попросил слова.
— Мне не хотелось бы никоим образом влиять на решение ученого совета, но я вынужден воспользоваться возможностью обратиться к собравшимся сейчас, так как другого случая не будет, — начал он.
Аудитория притихла, и дальнейшие слова прозвучали, как гром среди ясного неба:
— Перед вами человек, который донес на меня и еще одного студента, когда мы учились в МГУ. Из-за него мы отсидели по пять лет в лагерях.
— Да, но после 1953 года я ни на кого не доносил, — выпалил в ответ соискатель ученой степени.
Историю эту много раз пересказывали, что не добавляло ей достоверности. Даже когда я услышала имя автора диссертации — Сергей Хмельницкий, я осталась равнодушна — имена имеют обыкновение забываться. Обвинителем выступал Юрий Брегель, научный сотрудник Института востоковедения, — его имя тоже ни о чем мне не говорило.
Прошло несколько лет, и я снова услышала об истории с Хмельницким, но на этот раз было названо имя и второй жертвы — Володя Кабо, мой однокурсник, которого арестовали после археологической экспедиции осенью 1949 года. Спустя месяц арестовали Брегеля. Этому предшествовала встреча с Хмельницким, который и рассказал об аресте Кабо, а также оказался свидетелем того, как опасавшийся ареста Брегель уничтожал свои дневники. В ходе допросов Брегель и Кабо узнали, что на них обоих донес Хмельницкий.
Рассказывали, что после унижения, испытанного на защите диссертации, Хмельницкий попросил Брегеля и Кабо встретиться и поговорить.
— Вы понимаете, что подставили мою семью? — спросил возмущенный Хмельницкий.
— Мы такую цель не преследовали, — сказал Брегель.
— А ты о наших семьях подумал, когда нас сдавал? — парировал Кабо.
Хмельницкий:
— Вы потеряли пять лет, а я теперь потеряю всю жизнь.
Кабо:
— Это твой просчет. Если б не смерть Сталина, мы потеряли б свои жизни, а ты продолжал бы в том же духе.
Хмельницкий:
— Так посоветуйте, что мне делать?
Брегель:
— Совет надо было спрашивать в 1949-м.
Подвергнутый остракизму, Хмельницкий уехал из Москвы в Среднюю Азию.
Свободное копирование
