Шло время, заканчивался 1950 год. Выпало много снега, и крепчали морозы. На стройке прошел слух, что из соседнего лагеря сбежали двое заключенных. Однажды из зоны нашего лагеря не была выведена на работу ни одна бригада. С развода все разошлись по баракам. Узнать, в чем дело, я направился к нарядчику Володе Солнцеву. Оказалось, из ГУЛАГа прибыл оперуполномоченный, взял картотеку рабочих бригад, высыпал все карты в одну кучу и стал сортировать их постатейно.
Он отобрал много карт заключенных, которых запретил выводить на работы на общую стройплощадку. В их числе были зеки, судимые за побеги и особо опасные преступления, с многими судимостями. «Опер» сам разбил их всех по бригадам, приказал выводить под усиленным конвоем. Это было сделано в целях предупреждения новых побегов с учетом того, что лагеря у Кандалакши находились недалеко от границы с Финляндией. Бригада, куда я попал, состояла из осужденных за побеги и матерых уголовников. Меня вызвали в штаб, и «опер» приказал принять эту бригаду. Зная контингент, я категорически отказался принимать бригаду.
- Подумай! На размышление сутки! - с укором заявил «опер».
Эту ситуацию я долго обсуждал с Володей Солнцевым. Он понимал, в какое положение я попал: урки не щадили даже своих, если они им не нравились, а уж с фрайером разделаются при первой возможности.
- Я получил команду поставить бригадиром тебя! - говорил Володя. - Не примешь бригаду, можешь оказаться в худшей ситуации. Готовится этап - загремишь с ним. Привезут на такую каторгу, небо в овчинку покажется! Здесь условия все-таки приемлемые…
В конце концов я согласился принять бригаду из сорока человек. Володя представил меня. Зашумели, загалдели мои будущие подопечные:
- Что за мужик? Откуда? За что чалится? Нарядчик коротко охарактеризовал меня:
- Был бригадиром электриков, снят «опером», судим за убийство по 36-й статье, но потом по 58-й за побеги, срок - червонец. Еще пуще загалдели урки:
- Добро! Свой мужик! Пусть будет! Мокрушник - человек серьезный! - и обратились ко мне:
- Бугор! Принимай бригаду! Располагайся!
Каждый вор в законе знает Уголовный кодекс почти наизусть. Статья, которой
«наградил» меня трибунал, и судимости за побеги пришлись уркам по вкусу. Они приняли меня за своего.
- Надеюсь, будем жить дружно, - сказал я. - За малые пайки в столовой - на меня без обиды! Что заработаете, то и Дадут!
- Не дрейфь, Бугор! Все будет нормально!
- Размещайся! Помогите Бугру! - приказали паханы.
В углу отдельно стоял топчан, туда бросили набитые сеном матрас и подушку, услужливо принесли тумбочку и табурет.
Полярная ночь вошла в свои права. Как обычно, удары колокола извещали подъем. Через час развод на работы. Из моей бригады в первый же день не вышли на развод пятнадцать зеков. Претензию ко мне высказал старший охраны:
- Почему?
- Понятия не имею! Вернемся с работы - выясним! За воротами со всех сторон бригаду облепили конвоиры. Задние держали собак.
- Бригада, внимание! - заглушая лай собак, крикнул старший конвоя, - Следуем на работу! Шаг в сторону считается
побегом! Конвой открывает огонь без предупреждения! Бригада, понятно?
Нас повели в центр города к небольшой зоне, освещенной мощными светильниками и огороженной высоким забором с рядами колючей проволоки поверх него. По углам - вышки охраны. Здесь, на открытой площадке, начиналось строительство пятиэтажного жилого дома. Кроме нас сюда привели еще четыре бригады заключенных. Это были политические с большими сроками из других лагерей. Инструмент знакомый: кирка, лом, лопата. Прораб разметил на снегу места будущих траншей и ушел в деревянную будку. Выделенный участок я разбил на пять частей, назначил старших и ушел в прорабскую. Здесь разрешалось находиться бригадирам.
Через пару часов разговоров прораб предложил пойти посмотреть, как идет работа. Уже светлел полярный день. Издали были видны черные полосы земли, очищенной от снега. На них вдалбливались в мерзлый грунт работяги других бригад. Других! Но не моей бригады. На моем участке горел костер, вокруг него сидели урки. На вопрос прораба: «Почему не работаете?» - последовали бодрые ответы:
- Еще успеем! Работа не медведь, в лес не убежит!
Я объяснил ситуацию прорабу, да он и сам ее понимал. Мы остерегались давить на уголовников. Через пару дней другие бригады углубились в грунт почти по колено, на моем участке лишь наметились полосы траншей.
По вечерам же урки угощали меня хлебом, салом, домашней колбасой:
- Подкрепись, Бугор! Целый день ведь на холоде!
- Откуда все это? - вопрошал я.
- Бог послал! Давай навертывай!
Нетрудно было догадаться, откуда это все и кто «послал». Все было просто. Ежедневно из нашей бригады человек десять воров оставались в зоне. Они умудрялись так заначиться, что никакие розыски охраны успеха не имели. Когда охранники покидали зону, начинался грабеж. Продукты хранились у многих заключенных - купленные в магазине, заработанные у вольнонаемных, выменянные, посылки.
Свободное копирование
