Зима выдалась снежной. Снега навалило по пояс. Бригады выходили в лес по лежневкам без охраны. Потянулись напряженные дни работы и голодного существования. Бежать отсюда нечего было и думать. На лежневках, в удобных для охраны местах, выставлялись патрули. И тем не менее я лелеял мысль о побеге. Не на Большую землю, а хотя бы на другой лагпункт, лишь бы с этой каторги, откуда дорога вела лишь на тот свет.
Выдался пуржистый, с небольшим морозцем день. Густой мелкий снег, закрученный вихрем, сокращал видимость. Учитывая непродолжительность северного дня, вскоре после начала работ я незаметно от бригадира углубился в тайгу. Пробирался медленно, по пояс в снегу. По моим расчетам, через несколько часов я должен был выйти на лежневку, ведущую к головному штрафному лагпункту. Однако уже темнело, а дорога не появлялась. Глубокий снег затруднял движение, особенно утомляла попадавшаяся чащоба. Рваные, подшитые автомобильным кордом валенки, внутрь которых проникал снег, висели на ногах тяжелым грузом. Портянок не было, и я быстро натер ноги, их жгло нестерпимой болью.
Наконец появилась лежневка. Идти по ней было намного легче. Прибавилось бодрости, ноги зашагали быстрее. Вскоре увидел двух приближающихся людей в полушубках. Сворачивать не стал. Поравнявшись, как мог, бодро спросил:
- Далеко ли до головного лагпункта?
Идущие оживленно беседовали между собой. На мой вопрос один из них мельком бросил:
- С полчаса ходу.
Мы разошлись. Это были люди не с «лудановской каторги». Темнело, когда я подошел к проходной штрафного лагеря. Объяснил коротко: бежал из «лудановской каторги» от произвола. Меня отвели в «шизо».
Утром охранник сводил меня в столовую и привел в штабное помещение, где допрос вел лейтенант-оперуполномоченный. Он быстро составил протокол, дал расписаться и уведомил:
- Будем судить. Получишь дополнительный срок. В этот день я отдыхал. Со следующего дня с бригадой выходил на работу в лес. Шевелился как мог. За большой пайкой не гнался, не реагировал на несправедливость. Довольствовался тем, что давали.
Здесь санчастью заведовал врач Алексей Александрович Боркин. Говорили, что он крупный ученый-медик, отсидевший десять лет по какому-то «делу». После отбывания срока наказания его не отпустили. Боркин не имел паспорта и проживал за зоной, в поселке охраны и вольных жителей.
Не дожидаясь, когда заболею и не будет сил, я однажды прорвался на прием к Боркину. Он внимательно меня выслушал и дал освобождение от работы на один день. Он запомнил меня, при встречах был приветлив, называл по фамилии. Когда мне удавалось пробиться в санчасть, Боркин всякий раз давал мне освобождение. Я безмерно благодарен этому человеку.
Свободное копирование
