В два часа в первый лагерь явился унтершарфюрер Рыба и забрал Бжецкого и еще троих лагерников. Это нас расстроило. Унтершарфюрер был вооружен автоматом, а обычно на работу сопровождали без автоматов. Что бы это могло означать? Мы это связали с эпизодом, произошедшим час тому назад, и это усилило наше беспокойство.
Янек утром надел свой лучший костюм. Ведь придется бежать в чем стоишь, надо забрать хотя бы лучшее, что имеешь. Френцель его увидел и сказал:
— Ты что, свадьбу здесь справляешь? Чего ты так вырядился?
Я побежал к Янеку в столярную.
— Сейчас же узнай, куда повели Бжецкого.
— Как?!
— Это ваше дело. Как бригадир ты можешь свободнее распоряжаться, чем я.
Целый час прошел в страшном напряжении. Мы же знали, в каком мы положении.
В три часа пришел ко мне капо Геник Чепик и сообщил, что Бжецкого с людьми взяли в северный лагерь складывать бревна. Так как они шли без охраны, то унтершарфюрер взял с собой автомат.
— Вы знаете, что Бжецкий должен был отвести несколько человек во второй лагерь?
— Знаю.
— Теперь придется вам это сделать.
— Это невозможно. Я не имею права туда ходить.
— Вы должны это сделать. Скажите, что Бжецкого нет и надо там что-то делать. Придумайте.
— Давайте лучше отложим на другой день, когда будет Бжецкий.
Было ясно, что откладывать даже на один день нельзя. Хотя подготовка шла в узком кругу, но все чувствовали, что вскоре должно что-то произойти.
На один из этих дней выпал Йом-Кипур *. Верующие люди молились, просили Бога. Кто-то сказал: «Не просите Бога, просите Сашку, он скорее вам поможет». На что люди отвечали: «Мы просим Бога, чтобы он помог Сашке». Вопросы «Что слышно?», «Что будет?» мне задавали на каждом шагу. Я еле уворачивался от них.
Кроме того была еще одна причина, вынуждавшая нас поспешить. Вскоре должен был вернуться Гомерский. Френцель со всеми своими выходками был игрушкой в сравнении с тем извергом.
— Нет, — сказал я Чепику категорически. — Для того, что должно произойти сегодня, завтра — может быть уже поздно. Мы договорились, вы дали свое согласие. Отказаться в таком деле невозможно. Делайте, что я говорю.
В 3.20 капо Геник вошел к Лейтману в барак, и я видел, как он с Цыбульским и еще двумя лагерниками ушли в направлении второй территории.
Унтершарфюрер Эрнст Берг подъехал верхом к портняжной мастерской раньше назначенного ему времени. Он соскочил с лошади, оставил ее с опущенными поводьями и вошел в мастерскую.
Внутри, по полученным мною впоследствии сведениям, события развивались так: когда унтершарфюрер вошел, все, как обычно, встали. Шубаев отошел к краю стола. У ножки стола стоял топор, прикрытый гимнастеркой. Унтершарфюрер снял пояс с кобурой вместе с пистолетом и положил на стол. Снял френч. Портной Юзеф сразу же подскочил с костюмом и стал его примерять Бергу. Сеня пододвинулся к столу, чтобы, в случае необходимости, он смог перехватить пистолет. Под предлогом лучшего освещения, Юзеф повернул немца спиной к Шубаеву. В этот момент Шубаев ударил фашиста обухом топора по голове. Тот так заорал, что лошадь на дворе вздрогнула, навострила уши и рванулась. К счастью, одному из парней удалось схватить лошадь за уздечку. От второго удара немец замолк навсегда. Труп задвинули под кровать и закрыли тряпками. Вытерли и накрыли следы крови на полу.
Сразу же после этого ко мне в барак прибежал Шубаев.
— На, возьми, — протянул он мне пистолет немца.
— Теперь, если даже кто захочет раздумать, уже не сможет. Спасибо тебе, Калимали.
Мы обнялись и расцеловались. Он спешил. Скоро должен был явиться в мастерскую «второй клиент».
— Беги, беги обратно. Как держались остальные ребята?
— Прекрасно.
И Шубаев направился к себе. Через десять минут в швейную мастерскую заявился начальник общелагерной охраны обершарфюрер Эрберт Хельм. Оттуда он уже не вышел. Сеня его уложил одним махом, как только немец переступил порог мастерской.
Точно к условленному времени, к четырем часам дня, явился в сапожную мастерскую начальник третьего лагеря обершарфюрер Гетцингер. Аркадий Вайспапир ремонтировал табуретку. Гриша стоял у двери.
Обербандит был в хорошем настроении.
— Сегодня солнечный денек. Солнышко греет хорошо, — болтал он. — Ну как, сапоги готовы?
— Пожалуйста, — преподнес ему Якуб сапоги, — примерьте.
— Слушай, ты, Якуб, — сказал обершарфюрер, примеряя сапоги, — через пять дней я еду в Германию. Ты должен пошить для моей жены пару туфель, но помни…
— Надеюсь, что ваша жена останется довольна, — ответил Якуб.
Тут Аркадий ударил топором. Труп утащили за ноги в угол, накрыли тряпьем. Кровь засыпали песком. Всё делали очень быстро. Обершарфюрер Грейшуц уже шел за получением своего заказа.
* Судный день (иврит).
Свободное копирование
