28 сентября
Во время обеда к Шлойме Лейтману подошел Борух.
— Здравствуйте, как работается?
— Понемножку — как часы. Заводят, и они идут. Вот свисток на обед, надо готовиться.
— Подождите, мне надо поговорить с вашим товарищем.
— С кем именно?
— С тем, что не понимает по-еврейски. Приходите с ним вечером в женский барак.
— Чего это в женский?
— Красивый парень. Почему не провести немного времени с женщинами?
Раздался второй свисток, и мы разошлись по местам.
На работе Шлойме шепнул мне, чтобы я вслед за ним попросился в уборную. Я так и сделал. Там он мне передал разговор с Борухом.
— Девушки хотят с тобой познакомиться, — сказал мне Шлойме.
— А ну их к чертям.
— А я думаю, что нужно. Не зря он приходил и говорил об этом.
— Кто он?
— Говорят, портной, его зовут Борух.
— Хорошо, пойдем вместе.
Я понял, что под предлогом ухаживания за какой-нибудь девушкой можно будет держать с ним связь, не вызывая подозрений…
Вечером мы отправились в женский барак. Сто пятьдесят еврейских женщин и девушек из разных стран находились здесь. Как только мы вошли, нас окружили со всех сторон. На наше приветствие нам ответили по-русски и по-польски, по-чешски и по-румынски, на немецком языке, на французском, на голландском.
Всего несколько часов назад отсюда забрали в третий лагерь тех, кто уже не в состоянии сортировать и упаковывать одежду. Но кто из оставшихся в этом бараке женщин мог быть уверен, что завтра и с ней не случится что-либо, и тогда одна дорога: Иммельштрассе *.
Посыпались вопросы о Советском Союзе, о фронте, когда закончится война, кто победит?
Я оглядывал их всех. Думал, с чего начать. Мой взгляд упал на молодую, невысокую девушку с коротко стриженными каштановыми волосами и большими грустными глазами. Я подошел к ней, она отодвинулась, освободила возле себя место, приглашая сесть.
— Как вас зовут? — спросил я ее по-русски.
— Вас? ** — откликнулась она.
Я немного знаю немецкий и повторил свой вопрос. Она ответила:
— Люка. — И добавила: — Расскажите, что делается на фронте. Вся надежда на вас.
Я говорил по-русски. Шлойме переводил на идиш, а другие — на прочие языки.
— Немцев разбили под Москвой, Сталинградом, Курском, рассказывал я. — Советские дивизии приближаются к Днепру. В тылу у немцев, в Белоруссии, на Украине, в Польше действуют партизанские отряды, в Варшавском гетто было восстание.
Правда, я был мало осведомлен, но те, кто слушали, знали еще меньше. Прозвучал вопрос:
— Если так много партизан, почему они не нападают на наш лагерь и не освобождают нас? Тут ведь до леса рукой подать…
— Не забывайте, — сказал я, — что немецкая армия еще сильна. У партизан свои задачи — бить фашистов. Вывести столько людей из оккупированных районов партизаны не могут. О себе мы сами должны позаботиться…
Оказалось, что последние слова слышали не только женщины, но и капо Бжецкий, который несколько минут назад незаметно вошел в барак.
* Дорога в небеса (нем.).
** Что? (нем.)
