19 апреля Добрынин встретился с госсекретарем США Генри Киссинджером и довел до него реакцию Политбюро. Киссинджер не стал ломать дурочку и честно признался, что такая операция имела место быть. Видимо, чтобы загладить вину, он заявил, что ими подняты тела 6 советских моряков и имена трех из них удалось установить. Это матросы Виктор Лохов, Владимир Костышко и Валерий Носачев. Киссинджер также пообещал советскому послу, что сделает все зависящее, чтобы в ЦРУ, которое проводило операцию «Дженифер», ушла команда «Отбой». Свое обещание госсекретарь сдержит.
Самое печальное, что тела извлеченных со дна океана моряков были преданы земле на территории США и советское правительство палец о палец не ударило, чтобы сообщить об этом родственникам погибших. Одна из жен членов ПЛ-574 Ирина Журавина — ее муж служил на подлодке старшим помощником командира — работала в 75-м на Шереметьевской таможне и случайно в ее руки попал американский журнал со статьей про операцию «Дженифер». Она тут же обратилась в ВМФ за разъяснениями, но ее быстро поставили на место, заявив: «Мы ничего не знаем. И вообще, почему вы думаете, что это ПЛ-574? Это может быть совсем другая лодка…».
Продолжаются мытарства диссидента Анатолия Марченко, который вот уже больше недели движется по этапу из Калуги в Иркутск и находится теперь в Пермской тюрьме. Все эти дни Марченко продолжает держать голодовку, которой 19 апреля исполнилось 52 дня. Однако тюремные власти и на этапе отказываются признать Марченко голодающим и не принимают от него никаких письменных заявлений. То есть он им сует бумагу, а они ее ни в какую не берут. Та же история произошла и утром 19-го. Возмущенный этим, Марченко попытался было вызвать в камеру надзирателя, но сил, чтобы барабанить кулаками в дверь, у него уже не осталось. Тогда сокамерники предложили ему сделать таран и даже сами приняли непосредственное участие в его сооружении: придвинули к двери стол и положили на него скамейку вверх ножками. Этим тараном Mapченко и стал долбить в железную дверь. Сокамерники же уселись на нары и стали с любопытством наблюдать, что будет (в нудной тюремной жизни рады любому развлечению).
После нескольких ударов тарана в дверь наконец послышался голос надзирателя: «Чего шумим?». Марченко потребовал открыть дверь, чтобы вручить свое заявление о голодовке. Но коридорный в ответ только матюгнулся. Тогда Марченко продолжил долбежку. Наконец через пару минут дверь все-таки открылась и в камеру вошли аж сразу трое надзирателей. «Ну все, достучался», — подумал про себя Марченко, уверенный, что его сейчас выведут и хорошенько отметелят в коридоре. Но ошибся. В коридор его действительно вывели, но не для битья: там его поджидал майор, который согласился принять от него заявление. Правда, спустя час он же вновь вызвал Марченко из камеры и объявил, что руководство тюрьмы отказалось признать его голодающим. В итоге ничего он своим бунтом не добился.
На следующий день Марченко стало плохо. Еще ночью у него начались резкие боли в желудке, а утром начало трясти и заныло сердце. На утреннюю поверку он встать не смог. Не было у него сил подняться и на прогулку, что окончательно вывело из себя надзирателей. Влетев в камеру, они схватили обессиленного диссидента под руки и потащили в коридор. В дверях камеры Марченко сделал попытку упереться ногой в порог, но тут же заработал сильный удар кулаком по почкам. Марченко потерял сознание. Видимо, последнее обстоятельство напугало надзирателей, которые поспешили доложить о происшедшем тому самому майору, который вчера разговаривал с диссидентом. Майор немедленно вызвал врача — женщину в белом халате. Та принесла какое-то лекарство, которое не попыталась даже дать больному — только положила его рядом с ним на шконку. И удалилась. А следом за ней в камеру буквально ворвался сам начальник тюрьмы. Он потребовал, чтобы Марченко встал, но тот это делать отказался. Так и сказал: «Если хотите, то ложитесь рядом, но я не встану». В ответ начальник матюгнулся и пообещал Марченко отправить его дальше с ближайшим этапом.
Свободное копирование
