Отец - 1

О т е ц

 В любое время суток отцу звонили (тот, еще московский телефонный номер я до сих пор помню: Д-1-07-19), требовали срочно приехать, машина уже у парадного, дыба уже готова, жертва подвешена. Отец в жуткой спешке брился, натягивал мундир, пристегивал браунинг и выбегал.  

 Мучительная работа, иногда он целые сутки домой не приходил.

 Моя сестра Светлана несколько раз со значением говорила мне, что помнит, как отец возвращался домой жутко усталый, изнуренный и долго-долго по полчаса, снова и снова намыливая, мыл руки в раковине. Как раз по локти. Как хирург. Или даже хуже. Сам я этого не помню, но зачем ей мне врать?

 Ну что ж... Я тоже мою руки ненормально часто. Страницу на машинке нашлепаю и иду мыть руки, ощущение, что клавиши начинают прилипать к пальцам. Зато я помню, что в день, когда ему надо было на работу по расписанию, он иногда делал себе клизму. У него уже было приличное пузо, а работа тяжелая, физическая, мало ли что...

 Зато по воскресеньям для отдыха от этой изнуряющей работы отцу иногда перепадала машина самого товарища Берии. Огромный «кадиллак», лимузин на три полных окна, черный и угловатый. В нем было не два, а три ряда сидений, а между ними можно было нажатием кнопочки поднять стекло. Во всяком случае, между тем рядом, где сидел шофер, и остальным купе стекло было всегда поднято. Только иногда отец опускал его и говорил кучеру куда теперь ехать.

 Ездили мы куда-то не слишком далеко (мне всегда хотелось ехать еще), к какой-то речке... К какой? Куда? Ничего не помню. Зато помню и уж никогда не забуду, что от самой этой машины, от ее роскошных кожаных кресельных сидений, в отличие от скромного фордика, замечательно пахло. Немножко бензином, дорогой кожей, дорогим табаком, может быть даже сигарами и чуть-чуть духами – роскошью пахло, нездешней беззаботной жизнью.

 То ли в сорок шестом, то ли в сорок седьмом году отца резко понизили.

 Факт, по-моему, поразительный. Почему не расстреляли? Я даже не слышал о подобных случаях опалы в этом ведомстве. За всю-то жизнь я массу гипотез перебрал и не хочу проверять, удостоверяться.

 Должность, до которой дослужился мой отец, звучит не слишком гордо: заместитель начальника следственного отдела по особо важным делам (его начальником был Владзимирский. Лев. Имя этого генерала стоит седьмым, последним в списке растрелянных вместе с Берией. Берия, Абакумов, Кабулов, Деканозов... и последний – Владзимирский.

Как-то, не так уж давно, видел статью о реабилитационном пересмотре дел, но себе на память не оставил. Там приговор Владзимирскому пересматривался, и он вместо расстрела приговаривался к скольким-то годам тюремного заключения.

 Мне всегда это казалось странным. В том смысле, что глупым.

 Не очень-то понятна логика этих высоких трибунаторов.

 Ну хорошо, не верен был приговор, не надо было стрелять, а кто и сомневался, никогда не надо, нельзя, не положено человеку других людей убивать. Но дело-то уже сделано, человек, какой бы ни был, а жизни уже лишен. Отменить это нельзя, невозможно. Это же не слово на бумаге стереть или замазать. Ну хорошо, настала иная эра, пришло время новой справедливости (что само по себе поразительно: справедливость как мода какая-то дешевая, то одна, то другая) и тот приговор кажется неприемлемым, неправым. Миллионы случаев в истории. Ну объявить об этом, извиниться за учителей своих, но что ж тут отменять-заменять? Поздно. Все уже отнесено к невозвратному. Какой смысл в выражении «отменить расстрельный приговор»? Труп что ли надо отыскать в безымянной могиле и пульку из затылка выковырять? А еще глупей звучит замена уже случившегося расстрела столькими-то годами тюремного заключения. Это что ли значит выкопать и опять на нары? Чушь безмозглая.. «Приговорить и восьми годам тюремного заключения посмертно». И эти люди судьбами людскими ведают? Суп варить, больше бы я им не доверил).

 Но на самом деле пост, который папа занимал, ого-го-го. Ему было поручено и доверено кромсать людей из первой сотни, а то и из первой десятки. Есть чем гордиться: от генерал-полковников до маршалов. Топтать, ребра ломать, мочиться в лицо. Министрам и Героям. Работа такая. Платная, почетная. Звание, курорты, служебные машины, помощники, ученики. У отца штук восемь орденов было. Жалко, что без ордена Ленина. Лично-то для меня, по моему пониманию, было бы еще более символично. И ордена ведь не юбилейные, общие, за массовый, так сказать, героизм с кнутом в руках, а непосредственно за личный подвиг за рабочей дыбой.

 Место, говорят, человека красит. Вот оно и красило.

 По материалам множества статей (некоторые из них – с ужасом подозреваю, что далеко не все, - у меня в папочках собраны, рассортированы, в руки взять – легче сразу повеситься), где об отце - самыми гнусными, оскорбительными словами, я знаю, что он был прирожденным садистом, мастером лживых обвинений, его протоколы Берия в пример ставил, называл художественной литературой. Ну да! Отец несколько раз докладывал результаты своих кровавых исследований лично самому товарищу Сталину, там же о его боевых друзьях было.

 И Сталину нравилось!

 И то подумать: такой доклад, лично товарищу богу, мог организовать только Лаврентий Павлович Берия, человек многоумный и предусмотрительный, он знал литературный вкус Хозяина, был уверен, что тому понравится и не ошибался.

 Но что-то надломилось. В чем-то отец был уличен. На дом работу брал? Кого-то пожалел, отпустил? Да никогда. Не верю. Мой отец – человек законопослушный, исполнительный, полковник, еврей. А что на деле значит исполнительный палач? Палач-изувер!

 Может в опалу его послали именно потому, что еврей?

 Да нет, не пора еще. Это позже началось.

 Вот и его соратник по кнуту, Лев Шварцман, только вверх пошел.

 Кому-то глаза намозолил?

 Кто-то из его подопечных выжил и пожаловался?

 Рука бойца колоть устала?

 Я остановился на подозрении, что в это время разгоралась внутренняя борьба между Берией и Абакумовым (в которой оба проиграли жизнь), и мой не на того поставил. На кого? На кого?