* * *
Свиридов, выйдя из сада, перестал следить за своей походкой и выправкой. Там, у Сарматовой, ему не хотелось выглядеть в глазах англичанина, когда-то учившегося с его сыном, старым и жалким. Сейчас, шагая по темным и поэтому казавшимся мрачными улицам Таганрога, он сгорбился и устало переступал по выбоинам тротуаров.
Иван Павлович мысленно готовил себя к встрече с женой. Дома он бодрился. Иногда это ему удавалось.
Дойдя до одноэтажного особняка на Николаевской улице, Иван Павлович заставил себя подобраться. В квартиру он вошел этаким гоголем:
— А я, Анечка, представь, был у Сарматовой. Знаешь ли, ничего! Шашлык там жарят совсем по довоенному рецепту…
«Боже мой, как она постарела!» — с горечью подумал он, глядя на худенькую женщину в черном, встретившую его в передней. Женщина подняла на него заплаканные глаза и молча обняла его. Нет, ее не проведешь! Она его видит насквозь…
— Иди, чай на столе, — тихо сказала Анна Михайловна. — А тут к тебе с завода звонили. Просили сейчас же дать знать, как придешь.
— А кто звонил? — с неудовольствием спросил Иван Павлович, входя в столовую.
— Андрей Николаевич. Ну, садись же, я налью. Но Свиридов насторожился:
— Что это я ему среди ночи понадобился? Он подошел к телефону.
Анна Михайловна, присев к столу, с удивлением слушала странный разговор мужа с директором огромного завода.
— Процент брака сегодня почти не больше вчерашнего, — громко и почему-то возбужденно говорил в трубку Свиридов. — Из-за чего, собственно, волнение?
После паузы, которая, очевидно, была заполнена репликой директора, Свиридов сказал:
— Да, считаю нормальным. Не вижу злого умысла, Андрей Николаевич, нет, не вижу!
Он положил трубку, как показалось Анне Михайловне, не дослушав возражения директора.
— Чаю, чаю! Анечка, умираю — дай чаю! И с печеньем! И с вареньем!
Анна Михайловна молча налила стакан чаю, явно не доверяя неожиданной попытке мужа сыграть весельчака-чревоугодника.
Иван Павлович сел рядом с женой за стол и стал прихлебывать горячий чай.
— Всё саботаж рабочих видят, — сказал он, почему-то прищурив с хитринкой левый глаз. — Помешались они на саботаже.
— А разве не саботаж? — спросила Анна Михайловна.
— Конечно, да! — неожиданно подтвердил Свиридов.
— И ты их покрываешь?! Они ведь большевики! — Она вымолвила это слово со страхом. — Большевики!
— Ну и пусть, — упрямо сказал Свиридов.
Анна Михайловна испугалась:
— Ванечка, ты стал сочувствовать большевикам?!
Возможно ли это?
— Нашествие двунадесяти языков! — вдруг как будто совсем некстати воскликнул Иван Павлович. — Наш сын пал в бою с немцами, а тут навалились на нас и англичане, и французы, и еще несколько иностранных армий! Все напали на Россию!
— Подожди, — растерянно сказала Анна Михайловна, — не на Россию они напали, а на большевиков! Разве это одно и то же?
Свиридов немного помолчал, потом обнял за плечи Анну Михайловну и тихо сказал:
— Да, это одно и то же, дорогая.
Свободное копирование
