Дневник Алексея Конорова - 34

Кража

 17 ноября. Месяца 2 тому назад мамаша, намереваясь шить себе платье, полезла за куском материи в чемоданчик, стоявший в ее комнате незапертым на замок. В этом куске черного цвета, было 6 аршин. В чемоданчике его не оказалось. Начались розыски, перерыли все вверх дном, искали даже там, где немыслимо было предположить, чтобы материя поместилась, но ничего не достигли. Поиски продолжались и на 2-й и на 3-й день, но все также безуспешно.

 Пошли толки и соображения. Вспомнили, что, когда чемоданчик стоял в кухне, кухарка наша видела, как мамаша вынимала материю и снова положила. Затем кухарка один раз говорила, что у дочери ее нет кофточки и что ей приходится часто давать той свою кофту. Подозрения, конечно, пало на кухарку, ей не заплатили жалованья 4 руб. и прогнали.

 В это время по двору пронеслись слухи, что какие-то денщики с нашего двора подарили дочери одного стражника тюремного кусок материи на платье. Об этом нам поведали хозяйки наши, ходячие газеты гор. Кальварии, но мы не придали этому особенного значения. Через неделю после исчезновения материи обнаружилась пропажа кружевной простыни, лежавшей в сундуке в той же комнате. Очевидно она была украдена одновременно с материей.

 Официально я не хотел затевать дела из-за пустяков, но заявил о краже по знакомстве Н-ку земской стражи, посоветовав сделать обыск в той деревне, где жила дочь нашей кухарки. Он обещал, но исполнил ли обещание до сих пор не знаю, так как сам он о деле никогда не заговаривал, а я в свою очередь не спрашивал. Положим, мы сами были виноваты: заявили слишком поздно, когда уже весь город знал о краже.

 Так бы дело и заглохло, если бы не случай. Бегая однажды по саду, Брондзя, Стасина кузина (гостила у нас с теткой) разговорилась с гулявшей по саду женой нашего соседа капитана и между прочим рассказала ей о краже материи и простыни. Соседка спросила, какого цвета была материя и какая простыня, и при этом объяснила, что в ее отсутствие (уезжала из Кальварии) муж нашел у себя под подушкой кусок материи и простыню, но, не зная о том, что у нас произошло, удовлетворился объяснением своих денщиков. Все сказанное капитанша просила не передавать нам, пока не выяснится дело, но Брондзя, конечно, не выдержала.

 Вскоре после этого Стася встретилась с Мм Керевич в том же саду и узнала подробности. Муж ее один раз вернулся домой раньше обыкновенного, чтобы вздремнуть. Ложась, он ощутил под подушкой что-то твердое. Это оказалась материя и вместе с ней простыня. Тот час же были позваны денщики. Один из них -- повар, малый шустрый и способный, заявил, что материя эта -- его, купил ее у Поляка, а простыню прачка занесла по ошибке. На вопрос, почему вещи очутились под подушкой, тот пояснил, что положил их туда по тому, что кухня белилась. Абсурдное объяснение, но капитан вынужден был поверить!

 Когда же наш сосед узнал, что у нас пропала материя и простыня, делу дан был законный ход: капитан написал начальству рапорт и денщика арестовали.

 Происшествие ли сблизило или что другое, но только Керевичи сделали нам визит, а мы им. При последнем визите разговор главным образом вертелся около недавнего события.

 -- Если денщика обвинять, -- пояснил капитан, то его ожидает тяжелое наказание: удары плетьми.

 -- Прихожу раз домой, -- рассказывала Стася Мм Керевич. -- и вижу, что все замки в комоде попорчены: ни один не могу отпереть, а там у меня лежат разные ценности: браслеты, брошки....

 -- Не за одну покражу у вас будет обвиняться денщик, -- продолжил мой собеседник. Но и за то, что стащил у своего товарища 3 руб.

 Между тем Н-к земской стражи, узнав от нас дальнейшие подробности, даже пальцем о палец не стукнул в нашем деле, и был горазд только на словах: разбирать дело-мол буду я, а не военное ведомство, так как замешаны частные лица...

 В одно воскресенье возвращаюсь домой и вижу: молодой офицер разговаривает со Стасей, думал я, что визитер, оказывается, военный следователь на час.

 -- Я побеспокоил вашу жену некоторыми вопросами относительно кражи материи, -- начал офицер, -- когда мы уселись после представления друг другу. -- Больше вы ничего не можете сказать обратился он к Стасе, заглянув в лежавшую перед ним тетрадку?

 -- Да: больше мне ничего не известно, -- ответила Стася, по-видимому, недовольная допросом.

 -- Неприятно, -- как бы чувствуя себя неловко, -- продолжал офицер, -- исполнять подобные поручения. И ведь всегда для этого посылают вновь произведенных офицеров.

 Затем он объяснил, что начальник земской стражи написал бумагу его начальству, утверждая, что дело ему неподсудно.

 К довершению всей этой мелочной истории Стася получила повестку с приглашением явиться в суд офицеров, назначенный здесь в их собрании. Это ее взорвало и началсь буря в стакане... Моя голова оказалась намыленной изрядно.

 Надо было сделать так, чтобы ей не пришлось фигурировать на суде в качестве свидетельницы. Единственный исход -- свидетельство о болезни.

 Скрепя сердце, пошел я к знакомому врачу и изложил просьбу.

 -- Я напишу вам свидетельство, но с одним условием: чтобы жена ваша в день суда не выходила на улицу. В Варшаве был такой случай: один врач дал свидетельство о болезни крестьянину, а тот взял да и пошел в суд в качестве зрителя, ну и был, конечно, узнан. Отсюда неприятности.

 Заплатив рубль за свидетельство, я получил от врача для Стаси указания на несуществующую болезнь: острый катар желудка.

 В день разбора дела я понес в суд свидетельство о болезни. В зале, где обыкновенно устраиваются танцевальные вечера, все уже готово было к разбирательству дела: поставлено 2 стола -- малый и большой, на последнем, по всем правилам законодательства, стояло "зерцало" и расположены стулья по числу судей. Никого еще не было. Я направился в зал. В это время подошел офицер, вероятно, исполнявший обязанности секретаря, и отрекомендовался.

 -- Когда явятся судьи, -- обратился он к стоявшему подле солдатику, -- введешь подсудимого в зал, а свидетелям покамест отдельную комнату. Впускать свидетелей в зал нужно по одному -- Побеспокоили вашу супругу, -- повернулся офицер ко мне.

 -- К сожалению, она не может явиться, -- пояснил я. -- Вот и свидетельство о ее болезни. Если возможно, то я готов ее заменить, так как знаю обстоятельства дела так подробно, как и она.

 -- Хорошо, я сейчас спрошу.

 Через несколько минут он вернулся.

 -- Председатель просит сказать, что вы свободны.

 -- Дело не будет отложено?

 -- Нет.

 Вошел отец Барбаринский с крестом, завернутым в епитрахиль. Увидя меня, он повидался и прошел в зал.

 -- Скажите пожалуйста, -- полюбопытствовал я, -- когда вор украл, сознался ли он и куда девал материю?

 -- Сознался; говорит, что, когда вашей кухарки не было в кухне, он прошел в 3-ю комнату от кухни, где лежала материя, и вытащил ее вместе с простыней. Будто бы вы были дома и это знал. Материю продал на базаре какой-то еврейке.

 На этом беседа наша окончилась.

 Простыня к нашему удивлению нашлась: ее принес нам другой денщик Керевича; он поднял ее из-под шкафа.

 В настоящее время ходят упорные слухи, что дочь какого-то стражника франтит в юбке из черной материи, подаренной ей солдатом. При этом еще хвастается.