Еще одной «мерой социальной защиты» является объявление вне закона. Эта мера была введена декретом от 21 ноября 1921 г., кажется, еще и как способ борьбы с невозвращенцами. Наказание по этому декрету: расстрел через 24 часа после установления личности и конфискация имущества. Члены семьи виновного по постановлению НКВД лишаются политических прав, имущество их также конфисковывается, и они ссылаются в отдаленные местности СССР, в концлагеря, сроком от 5 до 10 лет, в порядке ст. 58–1в Уголовного кодекса, причем не требуется доказательств того, что родственники знали об умысле невозвращенца. В этой части декрета нет презумпции, т. е. предположения наперед, что родственники знали или должны были знать о намерениях бежавшего. Наказание направлено против самого обвиняемого путем нанесения тяжких ударов близким и дорогим для него людям. Таким образом, следует двойное наказание: расстрел виновника и гибель семьи. Кроме того, в этой части закона по существу применено и заложничество, неизвестное ни одному законодательству цивилизованных стран.
Так как приговор выносится по этим делам заочно военной коллегией Верховного суда СССР, для приведения его в исполнение в части, касающейся самого осужденного, нужно лишь установление его личности после поимки. Человек, оказавшийся вне закона, может быть убит любым лицом, если он окажется на территории СССР, или же агентами НКВД — за границей. Декрет этот распространяется на всех советских должностных лиц, отказавшихся вернуться. Под него подпадают и все военнопленные, оставшиеся на Западе, а также гражданские лица, ушедшие за границу при отступлении немцев из СССР, т. е. все «Ди-Пи». Рассматривается это деяние как измена Родине.
Поскольку советские агенты проникали в канцелярии лагерей для перемещенных лиц и получали доступ к спискам, то многие «Ди-Пи» имеют вымышленные фамилии, имена, годы рождения, а также вымышленные подданства и места рождения. Принося неоднократно присягу, хотя и на непонятном для них английском языке, они понимали, что совершают клятвопреступление, но это было неизбежной самозащитой гибнущих невинных людей перед призраком надвигающейся смерти, называемой на дипломатическом языке «репатриацией». Может быть, многим из них был уже вынесен заочный приговор военной коллегией Верховного суда, но советские агенты, кроме того, имея списки, занимались не только расшифровкой псевдонимов, но и розыском членов семей Ди-Пи, имевших несчастие остаться в СССР.
«Меры социальной защиты» сведены в 20-й и 21-й статьях УК РСФСР и предусматривают следующее:
1. Расстрел.
2. Объявление врагом трудящихся с лишением гражданства и обязательным изгнанием из СССР.
3. Лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях СССР.
4. Лишение свободы в общих местах заключения. Это краткосрочное пребывание в тюрьме с более легким режимом, обычно для преступников бытового характера.
5. Исправительно-трудовые работы без лишения свободы (осужденный должен являться на работу по указанию бюро принудительных работ) и «принудительные работы по месту службы» с удержанием определенной судом части из жалованья осужденного. Так, за опаздывание на работу обычно применяются судами принудительные работы по месту службы с удержанием 25 % жалования в течение 6 месяцев.
6. Изгнание из пределов СССР. Это, когда-то наиболее суровое наказание, стало ныне на шестом месте. Но почему-то советские судьи никогда не пользуются этой мерой, и статью можно считать мертвой.
7. Ссылка с исправительно-трудовыми работами или без них.
8. Высылка, т. е. удаление из пределов данного района.
9. Поражение в правах. Обычно эта мера сопровождает основную, т. е. лишение свободы и лишь в связи с этим — поражение в правах.
10. Конфискация имущества. Тоже, дополнительная мера.
11. Запрещение занимать определенные должности (например, хозяйственные), или заниматься промыслом.
12. Увольнение от должности.
13. Возложение судом обязанности загладить причиненный вред.
Для военных предусматриваются еще и дополнительные наказания:
1. Казнь через повешение, причем, поскольку в законе не говорится, что вешать должны за шею, применялся более мучительный вид казни: подвешивание за ребро на крюке. Так были казнены генералы Власов и Краснов.
2. Содержание в дисциплинарном батальоне или отбывание наказания в штрафном батальоне. Это наказание существует лишь во время войны. Фактически оно равносильно смертной казни. Опыт минувшей войны показал, что люди штрафных батальонов используются для взрывания минных полей, как прогоняемое через них стадо, или для штурма заведомо неприступных позиций противника, не получая к тому же никакой поддержки, а подчас даже и оружия.
Ряд обычных преступлений переводится в разряд квалифицированных деяний: кража государственного, колхозного и общественного имущества карается смертью по декрету от 7 августа 1932 года.
Мелкие кражи на производстве (кража десятка гвоздей рабочим для починки каблуков или кража «обмылка» с умывальника при окончании работ девушкой-работницей на макаронной фабрике) — просто не содержат состава преступления. Между тем, по декрету от 10 августа 1940 года за них как обязательное наказание вводится один год тюрьмы. Эти дела рассматриваются немедленно после обнаружения «преступления» дежурными камерами народных судов, куда обвиняемые доставляются под стражей. Обнаруживаются эти «преступления» путем обыска в проходных воротах всех выходящих с завода рабочих дежурными вахтерами.
Я привел эти два примера, так как был очевидцем разбора этих дел в народном суде города Майкопа. Обвиняемый в краже гвоздей был старик 70 лет, одетый в какие-то опорки на босу ногу и в рваный пиджак на голое тело. На судейском столе лежали «вещественные доказательства» — обмылок и десяток небольших тонких гвоздей, которыми сколачивают макаронные ящики (часть гвоздей была погнута). Не успел судья закончить эти дела, как привели еще двух «преступников» — подростков лет по 16 или 17. Они обвинялись в том, что, работая на вареньеварочном заводе, зашли в цех, где стояло готовое уже варенье, черпнули горстью из бочки малинового варенья и стали его есть. Домой они больше не вернулись, а прямо из суда были отправлены на вокзал и поехали с первым же поездом в тюрьму в Армавире, в чем были: полуголый старик, девушка в ситцевой кофточке с синим платочком на голове и двое мальчишек в штанах и рубашках без поясов.
Подача кассационной жалобы по таким делам бессмысленна. Из этих дел видно, до какой нищеты дошло советское государство и до какого нравственного падения дошел советский суд.
