12 июня. Четверг. Узкое.
Несколько дней не писал.
Погода со вчерашнего, третьего дня улучшилась резко. Тепло. Садовый мир проснулся, и лето вступает в свои права. - Обычное явление аномалии? Или проявление геологического ‹изменения› погоды?
Читал Hengam'a «Lenin» (1937). Многое для меня интересного. Пережил опять время моей молодости - студенческие годы, Шевырев[1] , Лукашевич, Александр Ильич Ульянов. Многое рисуется теперь иначе, чем тогда. Это и понятно. Пришлось пережить целый исторический перелом: начало ноосферы.
Переживаем вторую ‹мировую› бойню - последствия которой должны быть еще большие. Из первой мировой бойни создалось полицейское, как и прежнее, ‹государство,› но власть находится в новых руках и ‹осуществлены› основные стремления социализма - без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера - и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В. И. Ульянова-Ленина.
Многое было бы иначе, если бы его жизнь не была насильственно прервана. Или и без этого ‹у него была› неизлечимая болезнь? И. П. Павлов относился к нему иначе, считая, что это - патологический тип волевого «преступника». 1924 год - еще не сложилось Советское государство. 17 лет, ‹прошедшие› после его смерти, не дали развиться многому, что он мог бы дать.
В конце концов, 1924-1941 годы резко в основном разные, и сейчас нет той пропасти ‹между прежним и теперешним полицейскими государствами›, какую можно было видеть в 1924 году. Положение неустойчивое - но основные линии экономические останутся. Но непрочно то, что может существовать только при росте научной мысли, когда ‹эта› мысль не имеет свободы проявления и развития. Чувство непрочности и преходящести ‹существующего› очень сильно растет.