Глава III
Лето 1796 года — Поездка в Ропшу — Смерть княгини Е. Б. Шаховской — Восшествие на престол императора Павла I — Присяга — Развод по-гатчински — Эпизод со знаменем — Перемена в образе жизни офицеров — Вступление в Петербург гатчинских и павловских батальонов — Уничтожение полковой канцелярии и письменная обуза — Назначение адъютантом к великому князю Константину Павловичу — Ложный донос на Лихачева и Дмитриева — Повышение в чине — Крещенский парад и внимание государя — Ф. Ф. Вадковский — Отправление государя в Москву на коронацию — Покупка лошадей для великого князя Константина Павловича — Причащение царской фамилии в Великий четверг — Коронация и бал в Грановитой палате — Путешествие государя в Казань — Сафонов — Назначение великого князя Константина Павловича начальником 1-го кадетского корпуса — Вражда Ферзена и Кутузова — Преобразования в кадетском корпусе — Жизнь в Петергофе — Перемены при дворе — Гнев государя на великого князя Константина Павловича — Купанье в Петергофе с великими князьями — Гатчинские маневры — Чин полковника и орден Св. Анны 3-й степени — Ордена и орденские праздники при Екатерине II и Павле I
Все это лето я провел на даче по Петергофской дороге на 5-й версте у княгини Варвары Александровны Шаховской. Дача сия принадлежала тогда княгине Дашковой и выходила на взморье, где выстроены два каменные домика. Нас жило тогда у княгини очень много. В большом доме жила она с г-жою Парис, с дочерью ее, теперешнею Балабиной, г-жа Брейткопф, тоже с дочерью, которая вышла после замуж за В. Н. Зиновьева. Дочь княгини В.А. была уже тогда замужем за князем Шаховским. Они жили на даче, принадлежавшей после графини Завадовской. Княгиня Елизавета Борисовна с мужем и сестрою его, княжною Шаховскою, находившеюся после замужем за князем А. М. Голицыным, бывала всякий день у своей матери; в одном из домиков на взморье жили родные племянники княгини В.А.: князь Александр, князь Сергей Михайлович Голицыны и я, а в другом два француза, эмигранты: г-да Брессоль и Бушера.
Часто все общество ездило по окрестным местам. Между всех их поездок самая приятная была в Ропшу. По возвращении оттуда всякий должен был выбрать одну статью из того, что случалось в течение двух дней, в Ропше проведенных, и ее описать; после все это соединено было вместе и составило довольно интересное сочинение под названием: «Поездка одного общества в Ропшу».
Я не стану описывать причину плачевного конца жизни княгини Елизаветы Борисовны Шаховской, дочери княгини В.А., а скажу только то, что известно было всем, что она отравила себя ядом. Сие происшествие, особливо в лучшем обществе, столь необыкновенное, произвело много шуму и различных толков; но скоро последовавшая затем кончина императрицы Екатерины прекратила все те разговоры, которые занимали так много публики.
В минуту восшествия императора Павла I на престол, как следует, всем войскам приказано было присягать на своих полковых местах, а роту гренадер послать во дворец за знаменами, где они всегда находились; и тогда же нам объявлено было, что император принимает на себя звание полковника Преображенского полка; наследника, великого князя Александра Павловича, назначает полковником Семеновского полка и военным губернатором петербургским, Аракчеева — комендантом, а великого князя Константина Павловича — полковником Измайловского полка.
Полк наш собрался на большом проспекте, который идет мимо церкви. Первый, посланный из дворца, ошибкою сказал, что полк должен идти на Дворцовую площадь. Мы уже и прошли несколько улиц, как бывший наш секунд-майор Кушелев[1] встретил нас, возвращаясь из дворца, и воротил назад. Весь полк пустился бежать на парадное место; не доходя до оного, хотя было и темно, но видно было едущего кого-то верхом, в темном мундире и в голубой ленте. Сей едущий, поровнявшись с головой колонны полка, спросил:
— А где адъютант Комаровский?
Я случился близко, тотчас подъехал и узнал, что это был великий князь Константин Павлович. Его высочество со мной поздоровался, приказал мне находиться при себе и спросил у меня, отчего полк давно не на парадном месте. Я ему донес, что полку ошибкой приказано было идти ко дворцу. Сие крайне его удивило.
Во время присяги великий князь, заметив, что полковой наш священник отец Прохор был в нетрезвом виде, спросил у меня:
— Отчего отец Прохор пьян, от радости или от печали?
Я ему отвечал:
— Я думаю, ваше величество, и от того и от другого, — и он засмеялся.
Когда полк присягнул, его высочество приказал мне взять взвод гренадер, отнести знамена во дворец, отыскать там наследника, донести ему, что Измайловский полк принял присягу, спросить, куда прикажет поставить знамена, и в 5 часов поутру быть у него. Подходя ко дворцу, я был в большом затруднении, где мне найти наследника; но, к счастию моему, когда я сошел с лошади и подходил к средним воротам, я увидал кого-то в таком же мундире, в каком был и великий князь Константин Павлович, и в голубой ленте, — ибо они уже надели те мундиры, которые даны были потом всем гвардейским полкам, — идущим с графом Татищевым, подполковником Преображенского полка. Я не усомнился, что это был наследник, и исполнил поручение великого князя. Знамена же он приказал мне поставить в кабинет императора; вход в оный был по деревянной лестнице. Я вошел по лестнице, и в первой комнате нашел спящего истопника, который позвал камер-лакея, и мне отворили кабинет. Я спросил, не знает ли он, куда поставить знамена. Он мне сказал: «Поставьте в угол, там уже много их находится».
В тот день, как императрица занемогла, в карауле стоял Семеновский полк, а в день ее кончины Измайловский, и капитан был П. А. Талызин; мне хотелось с ним видеться, и я зашел в караульню; мы обнялись и оба заплакали, равно и все бывшие в карауле офицеры. Я, увидев на столе Анненский крест на узкой ленте, спросил у него, что это значит. Он мне отвечал: «Сейчас мне принесли и сказали, что это второй класс Анненского ордена, которым император меня пожаловал, и что оный должно носить на шее». Прежде мы знали только ленту со звездою сего ордена.
Свободное копирование
