Я проезжал через всю Польшу, Шлезию, Саксонию, города Люблин, Бреславль, Наумбург, Дрезден, Мейсен[1], Лейпциг, Гельнгаузен, Франкфурт-на-Майне, где я в первый раз увидел графа Н. П. Румянцева, который после так много меня любил и столь много мне благодетельствовал, потом через Мец в Париж. Я адресован был к пребывавшему у французского двора министру нашему Симолину и к министру герцога Готского, барону Гримму.
Сей последний всегда находился в партикулярной переписке с императрицей Екатериной и был, так сказать, ее комиссионером в Париже. Барону Гримму было поручено тогда от императрицы купить кабинет герцога Орлеанского гравированных камней, который составляет теперь одну из первых достопамятностей Эрмитажа.
Я остановился в Париже, Rue Traversiere, hotel des Trois Mylords. В сем доме останавливались все русские курьеры, потому что в оном жил почтенный г. Добровский, служивший прежде советником посольства при нашей миссии; и находясь в отставке, он был покровителем всех молодых людей, приезжавших из России курьерами в Париж[2]. Я не мог воспользоваться его благосклонностями, потому что он был тогда болен и жил в деревне Пасси, близ Парижа, где, однако же, я его посетил. В день моего приезда король Людовик XVI делал смотр, на котором я находился, на равнине де Саблон, своей французской и швейцарской гвардии.
Сею последнею командовал тогда граф d'Artois, теперешний король Карл X. Швейцарская гвардия имела мундир красный с серебром. Находившийся тогда в Париже А. П. Ермолов[3], бывший фаворит императрицы Екатерины, вздумал надеть для сего случая наш инженерный тогдашний мундир, который тоже был красный с серебром, и голубую польскую ленту, и в таком наряде приехал верхом на то место, где собрано было войско; все приняли его за графа d'Artois, войска построились и хотели делать разные на сей счет насмешки до того, что Ермолов принужден был уехать. Король объезжал ряды солдат в карете, не выходил из оной и во время церемониального марша.
Г-н Симолин вел жизнь весьма уединенную, даже во многих отношениях несоответственную званию российского посланника. Советником посольства был П. А. Обресков, первым секретарем г. Мошков, а вторым — г. Павлов. Они оба оказывали мне большие услуги.
Мошков ездил со мною в Версаль в день сошествия Св. Духа. Я был в придворной церкви и видел процессию сего ордена, которая была едва ли не последняя до революции. Мошков испросил позволение у королевы осмотреть маленький Трианон, любимое ее тогда местопребывание. Король и королева обедали в сей день an petit convert, т. е. за столом сидел один король и королева тоже одна, но в разных комнатах. Вся публика могла проходить мимо их величеств.
Павлов показывал мне все, что было любопытного в Париже, и ходил со мной в театры сей столицы. Первый спектакль я видел «Меропа» в Комеди Франсез; сию роль представляла m-lle Rocourt в большом совершенстве. Тогда лучший трагический актер был Larive; он играл превосходно в сочиненной для него трагедии роль «Hercule sur le mont Eutna».
