Наша новая Родина

 Глава 11

Наша новая Родина

Итак — первые дни…

До чего же жаль, что свежесть ощущений напрочь стирается памятью.

Я помню, что я чувствовал то-то, но само это чувство выветрилось. Даже наша постоянная присказка, полушутливая, полусерьёзная «Куда мы попали!?», произносимая с ударением на первом слове, с чувством удивления смешанного с восхищением, теперь и произносится реже, да и говорится часто просто по инерции — привыкли уже, немного устали удивляться.

А удивляться в Южной Африке полагается постоянно.

ГИМН ЮЖНОЙ АФРИКЕ.

I charge you charge your glasses —

I charge you drink with me

To the men of the Four New Nations,

And the Islands of the Sea…

… To the home of the floods and thunder,

To her pale dry healing blue —

To the lift of the great Cape Combers,

And the smell of the baked Karroo…

«The Native-Born» R. Kipling

Осушим наши стаканы

За острова вдали,

За четыре новых народа,

Землю и край земли…

… За пастбище молний и грома,

За его голубую высь,

За добрые наши надежды

И Доброй Надежды мыс…

«По праву рождения» Р. Киплинг

Южная Африка не то место в котором легко можно представить себе бывшего ореховского жителя или даже москвича, но мы вроде бы неплохо вписались в африканский ландшафт.

Можно только пожалеть, что мы не принадлежим к этой стране «по праву рождения». Наша жизнь могла бы быть совсем другой, если бы наши дедушки и бабушки, а может быть даже и родители добрались бы сюда, на край земли лет на 60 пораньше, чем это сделали мы. Но тем не менее мы очутились здесь, мы как-то сразу полюбили эту страну и продолжаем её любить, и теперь, через 16 лет, уже как собственный дом, как вторую родину.

Вы хотите узнать за что мы её любим? Нелегкий вопрос, так трудно внятно объяснить любовь, проще дело обстоит с ненавистью.

Прежде всего, Южная Африка — это Африка.

Мы любим африканское солнце, которое здесь, на краю континента, да еще на высоте плато, на котором стоит Йоганнесберг, вовсе не означает пекло, даже в жаркие летние дни.

Мы любим зиму с её безоблачным, густо синим небом и редкими утренними заморозками. Зимними вечерами так приятно сидеть около камина — пусть даже электрического.

Мы уже привыкли к диким африканским грозам, когда кажется небо раскалывается от постоянного грохота, вспышки молний сливаются в призрачное мерцающее сияние, а сверху обрушивается не дождь даже — сплошной и непрерывный поток воды.

Нам нравится народ — шумный, диковатый иногда даже в цивилизованном виде, но веселый и приветливый. Многие наши соотечественники (и не только бывшие) считают, что без чёрных Африка была бы значительно лучше — может быть, но это была бы не Африка. Впрочем, народ — это тема для отдельной песни.

Хотя к примеру обезьян за городом можно встретить часто, по улицам городов не разгуливают львы и носороги. И все же это Африка — для этого не нужно определять широту и долготу — стоит только увидеть из окна машины зеленые холмы или цвета хаки зимнюю саванну в зонтиках акаций, антилоп среди кустарника или бабуинов чинно гуськом двигающихся вдоль дороги.

Мы любим ездить по стране — она такая удобная для путешествий. Не слишком маленькая — это не карманный Израиль, где из Хайфы, с вершины горы Кармель можно одновременно видеть и северную и восточную и, иногда казалось, если хорошенько приглядеться — южную границу. Не безумно громадная, как Россия, где от Санкт Петербурга до Владивостока расстояние больше, чем от Кейптауна до Москвы.

Так приятно планировать путешествие и знать, что всё достижимо, что хорошие дороги приведут туда, куда ты направлялся и не через два часа, но и не через неделю, а на следующий день, потому, что можно растянуть удовольствие от дороги и остановиться где-нибудь в маленьком (или большом, если позволят деньги) отеле или «guest-house», искупаться в обязательном бассейне, а вечером посидеть в местном ресторанчике, где кормят так-же прилично, как в «центре», а обслуживание часто даже лучше — семейнее…

Мы любим климат места, где мы живем — достаточно мягкий, но настоящий Африканский с дневной жарой и ночной прохладой, свежий воздух не загрязненный испарениями большой индустрии — все-таки «третий» мир (и слава богу).

Мы привыкли к стилю жизни, к понятию «Южно-Африканское время», которое означает — «Не нужно спешить, жизнь коротка, давайте лучше потанцуем (споем, выпьем пива или безумной местной водки — «мампур», посидим у «брая»).

Не сразу и не все, мы полюбили африканскую пищу — обилие мяса, «буроворсы» жареные на гриле, на «брае», как его называют по эту сторону экватора, «стью» — пищу пионеров, первооткрывателей, когда в одном котле тушилось или варилось все вместе — мясо, курицы, овощи и крупа. Мы уже не ловим ртом воздух после «самусас» или «ачи» — огненных индийских лакомств.

Мы любуемся красками Йоганнeсбургских закатов, хотя и знаем, что их яркость и красота объясняется тончайшей пылью, поднятой ветром с терриконов (вы знаете, что это такое?) золотых шахт, полукольцом окружающих город.

Мы знаем людей, которые уезжали из Южной Африки, уезжали, чтобы не вернуться, уезжали в Англию, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, наконец в Израиль или на худой конец обратно в Россию (почему? Мы ещё поговорим об этом) уезжали, и возвращались. Возвращались, потому что нигде не могли найти уровень жизни, как здесь. Если простой учитель и медсестра живут в собственном доме, имеют приходящую служанку и могут позволить себе, правда постоянно жалуясь на нехватку денег, не экономить на еде или на доступных развлечениях, хотя бы раз в неделю пообедать в ресторане с друзьями, и иногда поехать отдохнуть — пусть не на Ривьеру или в Испанию, а в Дракенсберг или Маргейт, то не раскапывая полит-экономические корни этого явления и не мучаясь чувством ответственности за наследие апартеида, страну нужно признать вполне пригодной для существования.

А еще Кейптаун — «Кто видел Кейптаун, тот видел всё и ему уже некуда стремиться путешествовать» — так или примерно так сказал по-моему Киплинг и он конечно был прав.

Как сегодня помню день, когда я впервые прилетел в Кейптаун. Я приехал в качестве сопровождающего группы русских туристов (такую я имел подработку в свободное от школы время). В аэропорту нас встретил Иван — тоже бывший русский — гид по Кейпской области. Мы уселись в автобус в довольно непритязательном аэропорту и тронулись в путь — ничего особенного не предстало перед нами на первых километрах — типичный окраинный ландшафт, немного пыльный и довольно индустриальный, но Иван хитро улыбался:

«Приготовьте свои камеры, будьте готовы изумляться. Видите — дорога идет в гору и когда мы проедем тот мост впереди, посмотрите направо…»

Я сделал то о чем просил Иван и от изумления целую неделю не мог закрыть рот — Кейп оказался чем-то совершенно нереальным, фантастическим.

В первый же день, разместив туристов, я бросился в город и бродил по его шумным и тихим, викторианским и африканским улочкам, глядел и не мог наглядеться.

Город показывал мне все свои лица и за каждым углом возникал как будто новый Кейптаун — модерный и древний, если 300 лет можно назвать древностью, европейский и малайский, официально-чопорный и разгульно портовый.

Мы поехали на мыс Доброй Надежды — если и не самый южный мыс Африки и не место слияния двух океанов, то несомненно, это самим богом предназначенное место, где должен обрываться в Океан материк.

Наверное только в Южной Африке вы можете полностью ощутить не только, что это такое — океан, но увидеть (не хочу писать «воочию» — конечно и именно так, а как же еще?) разницу между двумя океанами — Индийским и Атлантическим.

Атлантический — европейский, даже Британский — безупречно чистый и холодный. Неприветливый, несущий воды из Антарктиды и, как будто этого недостаточно, изредка напоминающий о своём «белом» происхождении то жгучими португальскими корабликами, то другими жгучими штучками.

Атлантический — белый океан, не только потому, что в нем плавает Белая акула, но и потому, что он омывает берега Европы, двух Америк и даже в Африке ухитрился разместить на своих берегах страны, если и не «белые», то ассоциированные с «бременем белого человека». Намибия — где до сих пор многие чёрные говорят на немецком языке, Либерия — единственная полу-колония белой Америки. Я уж не говорю (хотя уже конечно говорю) о Тунисе или Марроко (или Марокко) обо всех других арабских странах, где живут хотя и не совсем белые, но все-таки светлые люди.

С другой стороны Африки, теплый, как будто пропахший восточными пряностями Индийский океан, приносящий из лежащих на другом берегу стран не только дух Индии, но и добрую четверть населения Дурбана и даже матери белых поселенцев — Кейптауна.

Если бы не климат, слишком жаркий и чересчур влажный — так я себе представляю Индию — я бы хотел жить где нибудь в Натале. Купаться круглый год на прекрасных пляжах Балито или Маргейта, бродить по настоящему восточному базару и на пикник ездить в предгория Дракенсберга.

Да мало ли в Южной Африке мест, где так заманчиво было бы поселиться — это не только Кейп, но и маленький и такой игрушечный Лайденберг затерянный между гор Восточного Трансваля, и Платенсберг с его сказочным 5 километровым пляжем и Найсна, как драгоценное кольцо окружающая живописнейшую бухту и те города и городки, где мы еще не побывали, но очень надеемся побывать.

По моему, одна из самых блестящих идей нового послеапартеидного правительства — это «Rainbow nation» — нации-радуги, где все равны и все дружны, где разность цвета кожи, традиций и религий служит не разделяющим, а взаимнообогащающим фактором, где забыты слова «кафр» и «кули», «жид» и «арабская свинья». Конечно, это скорее мечта и пройдет много поколений прежде чем она станет, я верю, чем-то реальным. Конечно новое правительство само разрушает эту благородную идею всякими «affirmative actions» или программами «чёрного бизнеса», но как мечта, а может быть даже утопия, я не знаю другой такой благородной государственной идеи.

В самом деле, неужели так важно сейчас, в ХХI веке кто ты, какая кровь течет в тебе или какую религию ты проповедуешь? Мир стал таким маленьким и таким перемешанным. Мы сидели недавно с друзьями в небольшом ливанском ресторанчике, за нашим столом мирно уживались русские, евреи, армяне, рядом танцевали танец живота девочки из Болгарии или Сербии, большая чисто женская компания гречанок била тарелки и лихо отплясывала Сиртаки и в довершении всего у женщины администратора на шее красовалась звезда Давида. А одна семейная пара, выходцы из России, бывшие израильтяне в ресторан не пришла — это же был арабский ресторан…

Можно как-то, с трудом понять (но не оправдать) религиозные войны в Северной Ирландии или Индии, понять причины этнических конфликтов в Закавказье или вечную войну в Израиле — под всеми внешними атрибутами и святыми идеями там лежит борьба за выживание, за пирог, который не делится, не случайно ирландцы более или менее успокоились — нечего стало делить, каждому досталось по приличному куску.

Но когда люди живущие по другую сторону земного шара, так далеко от реальных проблем горячих зон вспоминают старые обиды, чувствуют зов крови, называют всех мусульман… ну разве важно, как именно — нехорошо называют, а мусульманские женщины визжат у парламента и требуют порвать отношения с Израилем (представляю какой это будет смертельный удар для Израиля)…

Что же тогда должны делать россияне в Южной Африке? Не ездить в Германию и не покупать франкфуртские сосиски в Simons Butchery, так как дедушки и прадедушки нынешних германцев в свое время поразбойначили на русской земле и предъявляют претензии на Калининград, то есть Кенингсберг? Не посещать китайские рестораны — не вспоминая даже Даманский, китайцы в родстве с татаро-монголами, а те такого понатворили на Руси.

Смешно? И немного грустно. Если бы я мог выбрать время, когда жить — я бы выбрал время «Rainbow nation» на всей земле.