Примерно посредине нашего океанского пути по радио узнаем, что в американской прессе поднята шумиха о перевозке советских войск на Кубу. Слушаем заявление ТАСС по этому поводу, где говорится, что это ложь, наши войска на Кубу не завозятся. Было смешно слышать нам эти заявления, особенно выступления по этому поводу срывающимися голосами некоторых наших трудящихся. Этим самым мы слегка заглянули в нашу большую политику. Кеннеди заявил, что ему не известно о перебазировании на Кубу советских войск — туда последнее время усилилась перевозка техники и гражданских специалистов.
Пообщавшись с моряками, узнаю, что в торговом флоте, в частности в загранплавании, почти все работают вынужденно, по необходимости, а отнюдь не из-за морской романтики. Некоторую часть молодежи прельщает возможность повидать дальние страны, но они быстро разочаровываются в плавании. Другая часть старается прибарахлиться в начале жизненного пути и потом покидает флот. Третьи дорабатывают свои последние трудовые годы в загранплавании перед пенсией. Во всех этих группах некоторая часть привязывается к морю и к кораблю, такая жизнь для них становится привычной, и они продолжают плавать. Некоторые после ухода с корабля снова возвращаются на него, ткнувшись туда- сюда на работу на берегу и получив нищенскую зарплату, непонимание, трудность с работой или просто боясь черновой работы, от которой отвыкли. Очень много на кораблях пьют, другого занятия здесь нет. Мой сосед по каюте рассказал, как запоями пьет их капитан, запершись в каюте,— он снабжает его водкой и закуской.
Подробнее о некоторых обитателях корабля. Помполит корабля, второе лицо на корабле, совершенно не пользуется никаким авторитетом, вызывая раздражение и насмешки моряков как своим бездельем, так и самим собою, как человеком. Это ниже среднего роста толстенький человек, у него писклявый женский голосок. Политработники сейчас повсюду не вызывают симпатии из-за своей болтовни, в которой народ на опыте многих лет разуверился.
Корабельный врач, формально принадлежащий к верхушке личного состава теплохода, фактически находится в незавидном положении. Личный состав и здесь, как и в армии, не ценит врача. Он бегает за больными, а не больные за ним, является ассенизатором, ругается с артельщиком. Его положение в некотором отношении хуже нашего ввиду анархичности личного состава. Я подслушал, как моряки советовали артельщику пригрозить врачу «темной» за его требования порядка в холодильнике и на продовольственном складе. Во время одного рейса он сделал операцию больному с аппендицитом, чем весьма гордится. Человек он внешне видный, рыжеватый, часто форсит в шортах. Я нахожу его ноги красивыми, Таня не согласна.
Артельщик корабля, мой сосед по каюте, молодой парень, еще не служивший в армии, занимает беспокойную должность. Весь день его то и знай таскают на склад за газированной водой, уговаривают дать тропическое вино раньше времени. Меня он снабдил мылом, часто поил холодной газированной водой. Однажды пришел пьяненький — кто-то напоил. Сам он спит на коротенькой кушетке, я — на его кровати. В каюте жарковато, особенно вторую половину пути. Дважды мы с ним делали генеральную уборку. Его шепелявый друг, которого он постоянно выгоняет из каюты, всё время торчит у него. Рассказывают мне о своих походах, о том, как они были в Сингапуре, о тамошних торговцах: не успеешь пришвартоваться, а они уже на корабле, залазят по веревкам, очертят на палубе круг и торгуют, в том числе и в долг. Иногда на корабль забираются проститутки. Русских они называют «Иван» или «капитан». «Капитан, держи веревка, бардака приехала». Рассказывают о бедности вьетнамцев, о дешевизне ковров в Гибралтаре, о неплохой жизни в Японии. Несколько раз они были в Индонезии, где отмечают низкую культуру населения: оправляются прямо на улице на глазах у всех, пьют из грязного канала, в котором стирают белье. Народ бедный, просят что-либо дать, работать не любят, кушают мало. Наша техника, завезенная туда, быстро гибнет под тропическим небом.
Наш личный состав чувствует себя на корабле неплохо. Очень многих задействовали под покраску посудины: красят краны, всякие надстройки, наносят очередной слой краски, а их уже не мало. Боцман говорит, что за рейс на корабле расходуют примерно одну тонну краски. Обнажившись от краски, всё моментально ржавеет. Солдаты помогают выгрести корабельную грязь. Артельщик тоже взял себе двоих постоянных рабочих, которые чистят ему тару.
На палубе поставили большой перевернутый ящик и сделали душ из морской воды. Солдаты плещутся там, как утки, некоторые по 15 раз в день, поэтому среди личного состава начались заболевания ушей. Этому, возможно, способствует и то, что морской воздух насыщен влагой, особенно ночью, он тягучий, тяжелый. Всё в ночное время покрывается какой-то слизью. Не редкость большие туманы, корабль в это время пробивается, давая гудки, работает радиолокатор.
Личный состав днем кто спит, кто несет наряд, кто работает, другие загорают, глазеют на море. Хочу сказать при этом, что для меня лично море — та же пустыня, только водная, морской романтикой я не заразился, хоть и носил морскую форму шесть лет. Я был сухопутный моряк.
С наступлением темноты в твиндеке раздается дружное скандирование: «Даешь фильму!» Начинается очередной сеанс одного и того же фильма, надоевшего до тошноты. «Мальву» изучили все досконально, знают наперед каждое слово. По требованию зрителей фильм для разнообразия крутили задом наперед и вверх ногами. Ропота среди личного состава не слышно никакого.
На корабле неполадки с питанием офицеров. Сначала мы питались с моряками, но потом выявилось, что у нас при большей сумме денег на каждого питающегося, но при плохом наборе продуктов (сплошные крупы), питание значительно хуже. Скрепя сердце, пришлось разделиться.
Без особых приключений, но с нарастающей настороженностью по мере приближения к Кубе мы плывем дальше. В океане ничего не видно, кроме дельфинов, время от времени показывающихся на поверхности и выполняющих свои удивительно слаженные гимнастические упражнения.
Свободное копирование
