В конце 1945 года свою мать навестила Королёва Татьяна. Она поведала нам о своей жизни в Каменке. Живётся им там плохо. До сих пор они ютятся в землянке, которая весной превращается в криницу: ежедневно из неё приходится вычерпывать до 30 вёдер воды. Спят они на полатях. Дети недоедают, часто болеют. Почти вся получаемая ими пенсия уходит на уплату налогов. Кстати говоря, им не предусмотрено никаких налоговых льгот. Пару раз им давали американскую гуманитарную помощь. Колхоз выделил им телёнка, а поросёнка и 4 кур они приобрели сами. Недавно они получили письмо и денежный перевод от брата Григория Королёва военного лётчика Леонида, всю войну сражавшегося на фронте. Он и впредь обещал им материальную помощь и своё содействие в быстрейшем вселении их в нормальный дом. Теперь у них вся надежда на него. Под Варшавой погиб второй брат Григория Василий, всю войну проживавший у них.
Татьяна решила восстановить справедливость и добиться того, чтобы её мужа Григория признали участником партизанского движения, погибшим в борьбе с оккупантами. Однако это оказалось нелёгким делом: в центральном партизанском архиве о нём не было сведений. Чиновники ж требовали документального подтверждения этого. Только свидетельские показания бывших партизанских командиров помогли ей в этом.
Всю свою жизнь в своих биографиях и автобиографиях я писал о том, что во время Великой Отечественной войны я находился на оккупированной территории и работал в хозяйстве родных. Хорош был работник в 7-10 лет! Но если на нас, находившихся на оккупированной территории в детском возрасте, смотрели сквозь пальцы, то для взрослых это иногда оборачивалось плохо. Их не принимали на работу на некоторые предприятия и на учёбу в некоторые учебные заведения. Эта была неприкрытая дискриминация. Можно было подумать, что все мы напросились на оккупированные территории сами, а не попали туда в результате промахов и ошибок советского руководства. Но такая у нас тогда была власть: у неё все были под подозрением.
Свободное копирование
