1963г. Операция

1963г. Операция

Несколько лет я страдал от хронической ангины. И врачи говорили, что надо удалить гланды, чтобы они не дали осложнение на сердце.

 И вот теперь в Симферополе я решился на такую операцию. Её назначили на 2-е ноября 1963г. За неделю до операции у меня взяли кровь на свёртываемость. В первый день она свернулась за 32 минуты. Мне посоветовали пить «экстракаль». Через три дня кровь свернулась за 12 минут. Ещё через день за 2,5 минуты. Такой прогресс всех удивил, но я решил, что это психологический настрой на операцию.

 И вот сижу я с дедом в приёмной к врачу, оформляющему приём в больницу. Сижу и разглядываю посетителей, стараясь отыскать лицо, на котором можно было бы задержать взгляд. Неожиданно мимо меня проходят три девушки в больничных халатах. Одна из них сразу привлекла моё внимание. Крашеная блондинка с рыжинкой в волосах и карими глазами, похожая на какую-то актрису.

  Через некоторое время после осмотра меня приняли в больницу.

 Я не люблю больницы с их белыми халатами и специфическими запахами. Одни они рождают ощущение болезней в организме. Но в те дни я сумел настроить себя психологически, тем более, что в этом хирургическом отделении всё походило больше на санаторий. До обеда я просидел на диване в столовой, которая в промежутках между приёмами пищи превращалась в living room или комнату отдыха. Аккуратные столики покрытые скатертями, цветы, телевизор – всё это производило лучшее впечатление, чем я ожидал.

 За обедом я ел мало, пища была непривычной. Компот из сухофруктов отдавал варёными тряпками, но я мужественно допил его и оглянулся на стол, за которым сидела привлёкшая моё внимание девушка. Её уже не было. Я поднялся и отнёс посуду на приготовленный для этого стол, намереваясь вернуться на диван.

 - А стакан не надо сдавать, он нужен будет для вечернего чая, - услышал я и оглянулся. Рядом стояла «та» девушка.

 -Спасибо, - сказал я и вернулся за стаканом.

 Вечером, из-за недостатка мест в палатах, меня положили в коридоре между двумя женскими палатами.

 Я лежал охваченный своими мыслями и слушал свой самодельный приёмник. Шла передача радиостанции «Юность». Мимо меня прошмыгивали девушки то из одной, то из другой палаты, но той, что мне понравилась, не было.

На следующее утро в воскресенье, 3-е ноября был отличный солнечный день и я сожалел только о том, что по воскресеньям операции не делают, а значит, я лишний день проведу в больнице. За утро ко мне дважды подходила длинная нескладная девица и просила приёмник в палату. В первый раз я слушал передачу «С добрым утром» и не дал, а потом у меня мелькнула мысль. Я несколько раз ловил на себе взгляды «той» девушки и решил, что она не упустит случая и сама вернёт мне приёмник, если я действительно привлёк её внимание. Так и случилось.

  После обеда я лежал на постели и писал письмо своему другу Ашоту из Нахичевана, когда увидел, что она приближается ко мне с приёмником.

- Девочки побоялись сами нести его и послали меня, как самую смелую.

- Неужели я такой страшный?

- Нет, девочки уронили его, и он перестал работать. Вот они и испугались.

- А Вы почему не испугались?

 Она пожала плечами: «Не знаю».

 Мы разговорились и познакомились. Звали её Вика, Виктория. Она была удивительно приятной в общении. Не было ни кокетства, ни жеманства, ни зажатости. С ней было так просто, как будто бы мы когда-то были знакомы и снова встретились. Я даже не ощущал расстройства от поломанного приёмника.

 Мы разговаривали долго, до ужина, а после него, когда началась программа «Время», народ собрался смотреть телевизор. Минут через 15 ко мне подошла Вика. Она принесла айву и угостила меня. Я терпеть не мог кислые фрукты, а тем более терпкую айву, но Вика была такая красивая, что я мужественно грыз эту жёсткую айву, не желая обидеть её. Она заметила мои мучения, отобрала айву и догрызла её, а когда расставались, она пообещала проводить меня утром на операцию.

Утром 4-го ноября в понедельник утро выдалось солнечным, и настроение у меня было бодрым и спокойным. Только перед самой операцией в душе пару раз ёкнуло: «А вдруг кровь не свернётся?» И ещё я тщетно искал глазами Вику, но она, видимо, забыла о своём обещании.

 Около десяти утра я вошёл в операционную совершенно спокойный, даже равнодушный.

 Меня усадили на обыкновенный стул.

- Привязывать? – спросила медсестра.

- Зачем? – не понял я.

- Не надо, - сказала хирург, посмотрев на меня.

 Мне сделали укол в горло, и операция началась. Я запомнил её до мельчайших подробностей и потом не раз рассказывал её по просьбе родственников.

 Всё прошло хорошо, но только сосуды были у меня широкие, сказала врач, и долго не сворачивалась в правой гланде.

 Я самостоятельно вернулся на кровать и, хотя, как ни странно, раны мои перестали кровоточить уже через час, а потом действие анестезии закончилось, и они начали болеть.

 Ко мне подходила Вика. Но едва я попытался подняться и заговорить, как она заботливо заставила меня лечь и, поговорив о том, как мне себя вести после операции, ушла.

 Днём меня перевели в палату. В обед мне дали проглотить два сырых яйца, и моё горло к вечеру уже не болело, но говорить и глотать я мог с большим трудом.

 Лежать мне надоело. На ужин мне принесли в палату только компот, но я вышел в столовую, посмотреть телевизор и встретил Вику. Мы снова спустились вниз и снова бродили по больничному парку, сидели в беседке, и я всё решался её обнять, но так и не решился.

Рассказывали друг другу что-то и ни о чём. В какой-то момент в беседку зашёл парень в больничном халате и сказал, что в больнице паника, какой-то больной после операции исчез, и его все ищут. Я заволновался, что это меня, и мы быстро вернулись. Искали действительно меня. Был вечерний обход дежурного врача всех больных, кому утром сделали операцию. У некоторых больных кровотечение открывалось вновь даже через несколько дней. Зная, что у меня на операции долго не могли остановить кровь, врач, не найдя меня заволновалась, ведь я мог где-то потерять сознание и умереть от потери крови. Ругали меня, но больше Вику, говоря, что она уже опытная, потому что не первый день в больнице и знает как нельзя себя вести.

  Утром Вику выписали. Мне удалось её увидеть только до завтрака.

- Я навещу тебя, - сказала она.

 Она оставила мне свой адрес. И я долгие три дня страдал в одиночестве.

Без Вики на меня напала тоска. Хорошо, что 6-го меня навестил дедушка и принёс письмо от Сары Джамаловны (моей кл. рук. в г. Нахичеване на Араксе). Потом я проводил время с Колькой Прудниковым, надоедал врачам просьбой выписать меня, но они были неумолимы. Вечером, как всегда после ужина, я со всеми смотрел телевизор, когда вдруг увидел Вику. Рядом с ней стояла медсестра и девицы из её палаты. Я не понял в чём дело и собрался подойти, но её увела медсестра.

Позже я снова увидел Вику в больничном халате, с полотенцем у рта. Она обрадовалась мне не меньше, чем я. Оказалось, что она была на вечере, выпила, и у неё открылось кровотечение. Я тешил себя мыслью, что она могла это сделать, чтобы увидеть меня.

 7-го ноября почти весь день мы провели вместе.

 Вечером меня навестили моя тётя Майя со Славой, это было первое знакомство с её мужем, и одноклассница Лариса Шишарина.

 А восьмого ноября, после моих настойчивых уговоров, просьб и заверений, моя лечащая врач осмотрела меня и решилась выписать. Обрадованный, я почти не попрощался с Викой.

 В этот день наш класс устраивал голубой огонёк у Ларисы.

 Все собрались, когда на улице уже стемнело. В комнате царил полумрак. В углу на журнальном столике были расставлены бутылки с вином и сладкая закуска, конфеты, пирожные. Из радиолы лилась медленная томная музыка. В то время самым модным танцем был «Чарльз тон», но пластинок с ним у нас не было и мы танцевали вальсы, танго и фокстроты. Особенной популярностью пользовалась песня «16 тонн» из серии «Вокруг света».

 Я, все-таки, нарушил обещание и выпил пол стакана вина, потому что завозмущались девчонки, заявляя, что трезвый в пьяной компании «белая ворона», и все чувствуют себя при нём скованно. Ну, я и опробовал своё горло. Оно выдержало, хотя и сильно пекло.

 Через день, 9-го ноября, я проснулся в отличном настроении, но под ложечкой у меня сосало желание навестить Вику в больнице, да и Кольку Прудникова.

 И где-то в 11 часов дня я сидел в больничном дворе рядом с Колькой. От него я узнал, что Вика уже выписалась, но должна придти часам к двум.

  Но она показалась раньше, минут через 20-25, встретилась с подружками и минут через 10 собралась уходить, торопилась в кино. Мне хотелось пойти с ней, но я не мог бросить Кольку в одиночестве, потому что решался вопрос его выписки, и я знал, что мы уже не встретимся. А он был настолько оригинальным, нестандартным человеком, что я решил пожертвовать встречей с ней, тем более, что билет в кино был один, а сидеть в разных концах зала не хотелось.

  Я расстался с Викой очень легко, уверенный, что смогу увидеть её в любой момент, ведь я знал её адрес и фамилию. Но судьба развернула события так, что мы встретились с ней только через шесть лет.