1947г. Я родился

1947г. Я родился

Это произошло под знаком «Скорпиона» в год «Кабана», через два года после разрушительной для нашей страны Второй мировой войны…

Кто тогда задумывался над этими астрологическими тонкостями? Да никто!

Я думаю, что самым насущным было желание выжить в это тяжелейшее послевоенное время. В этом году отменили карточки на хлеб. Но когда его привозили в магазин, за ним становилась очередь. И опоздавшему не всегда доставался желаемый «кирпич» белого хлеба, да и «чёрного» не всегда было в избытке.

Есть такое поверье, что «скорпион» до своего рождения «убивает» кого-то из близких родственников.

Когда я услышал это уже взрослым, я уже знал, что я «скорпион», но при моём рождении, слава Богу, никто не умер. И я так думал долгое время, пока не услышал от мамы в разговоре с родственниками, что у неё был «выкидыш». Она была молодой, крепкой и не остереглась, когда её предупреждали не тянуться вверх, а она развешивала бельё на верёвке и после этого всё и произошло. Передо мной должен был родиться мой брат. Может это и был тот самый случай? Если верить в «провидение» или «астральные законы», именно моё будущее появление явилось гибельным для моего не родившегося брата!

Но родился я – «скорпион». Говорят, сильный астрологический знак. Вероятно, так оно и есть. Я родился после войны, когда люди жили скудно. «И радовались каждому куску хлеба», - так приговаривала моя бабушка, рассказывая о том времени.

Она была фельдшером-акушеркой и принимала роды у моей мамы прямо на полу нашей комнаты в коммуналке на три семьи.

Бабушка была опытной акушеркой. И весь военный городок знал к кому бежать, когда начинались роды. Ни разу у неё не было смертных случаев или осложнений, хотя рожали в домашних условиях.

Жили мы в Азербайджане. Отец был офицером, командиром роты. Он принёс списанные солдатские простыни, из которых мне нарезали пелёнок и подгузников.

На городском базаре он продал свою шинель и новые яловые сапоги, и купил мне кроватку, розовое фланелевое одеяло и ватное одеяло.

При этом офицеров считали богатыми. Они получали зарплату и продуктовые пайки. А ещё форменную одежду и обувь. Сапоги получали хромовые для повседневной носки и яловые – зимние. Вместо хромовых сапог можно было брать «крой», точнее, кожу для шитья сапог в мастерской «по ноге».

Отец отправлял этот полуфабрикат в Симферополь своему отцу. Мой дед был сапожник. Он шил отцу сапоги с квадратными носами, по тогдашней моде, и присылал их в посылке.

Послевоенная жизнь людей переживших войну казалась им счастливой, хотя бедность видна в каждом старом снимке.

Мама вставала в три, четыре часа ночи, чтобы к шести утра приготовить отцу завтрак. Еду готовили на керосинках и примусах. Отец, как командир роты, должен был приходить на службу к подъёму роты, и возвращался домой после отбоя. Уставал страшно! А если солдат сбегал в самоволку, то спать ночью не приходилось.

Но в тот год мне всё это было неизвестно. Я жил ещё не осознавая всего происходящего вокруг меня. Я жил своими внутренними биологическими процессами, а может быть ещё и прежними жизнями, которые могли приходить в мою память во время сна и тогда я просыпался в непонятном страхе и орал изо всех сил, разбуживая домашних, и успокаивался только ощутив тепло маминой груди, к которой она прижимала меня, затыкая рот соском, чтобы мой рёв не потревожил отца. Тут же меняла мне подгузник и пелёнку, укрывала тёплым одеялом и, убедившись, что я заснул, успокоенная ложилась тоже.