Записные книжки полковника Иванишина - 74

22 марта

 В Труб[ецкой] бастион прибыли Министр Юстиции Керенский и прокурор Петрогр[адской] Суд[ебной] палаты Переверзев. Керенский остался недоволен, что ворвавшиеся в Труб[ецкой] баст[ион] стрелки нашли у трех арестованных деньги, "выходит, что они действ[ительно] восстанов[или] порядок". Приказал Переверзеву расследовать, каким образом могли остаться у арест[ованных] деньги, и произвести мне допрос.

 Затем спустился в Караульн[ый] дом к стрелкам, куда потребовал собраться и тех солдат, которые ворвались в Трубецк[ой] баст[ион]. Здесь в обращении к солдатам он произнес замечательно твердую, гневную речь. "Никто из вас не призван заниматься самоуправством; вы обязаны поддерживать порядок, а не нарушать его. Я представитель социал-демократии, я представ[итель] Совета рабоч[их] и солд[атских] деп[утатов], я законный Министр Юстиции, и вы позволили себе дискредитировать меня перед всей Европой, вы выставили меня в смешном виде. Вышло так, что мы, восставшие против беспорядков старого режима, сами поступаем хуже старого режима. Мы допускаем насилия и избиения арестованных лиц. Я велел произвести расследование, и всех виновных в этом беспорядке, как начальствующих лиц, так и вас, я отдам под суд. Слушайтесь вашего коменданта, завед[ующего] арестантскими помещениями и друг[их] начальств[ующих] лиц".

 Вместе с Керенским 22 марта прибыл в статской форме бывший прапорщ[ик] Кузьмин, отбывший каторгу за провозглашение в 1905 году Нерчинской республики, которого Керенский рекомендовал своим самым лучшим другом и которого просил навести порядки в крепости, как законоведа-практика, испытавшего старый режим на своей шее.

-----

 При допросе меня 22 марта прокур[ором] Переверзевым, он задал вопрос: так как часть арестованных не оправдала предоставленное им вами доверие, то что вы намерены предпринять, и уверен ли я, что у них не остались еще деньги. Я ответил, что намерен сделать поголовный обыск с раздеванием догола. Он это записал и согласился с этим. И вот я вместе с бывшим прапор[щиком] Кузьминым производили обыск целых два дня, -- 22 и 23 марта, и в эти дни одели на них еще халаты. Таким образом, ввели в Труб[ецком] бастионе режим почти каторжной тюрьмы:

 1) посадили всех на солдатский котел;

 2) вместо двух дали по одному матрасу, по одной простыне, по одному полот[енцу];

 3) отняли письмен[ные] принадлежности, всю бумагу, туфли и закуски;

 4) одели на них халаты, как на арестантов;

 5) передали ключи от всех камер начальнику караула, с тем, чтобы без него положительно никто не смел входить в камеры и чтобы за побег арестованного отвечал начальник караула. Это очень дельное предложение сделано Кузьминым, и я вполне его одобрил и принял.

 Кроме того, Кузьмин просил, чтобы смена была в 12 час[ов] дня и чтобы арестованных обходили при смене: старый и новый караульный начальник и я; приемка должна быть по счету, а не по фамилиям и чтобы для этого камеры не открывались.