НИИЭФА - 13

12. Намотка

На начало 90-х приходится наибольшая активность в области изготовления сверхпроводящих магнитных систем. Изготавливалась серия магнитов для гиротронов, в том числе для чехов, которые взялись за контракт. Магниты были не простые, много витков и малый ток питания. В таких магнитах действительно все определялось технологией изготовления – регулярностью укладки, натяжением проводника при намотке и т.д. Мне эта задача понравилась, я почувствовал научный интерес.

Намотку магнитов на производстве НИИЭФА выполнял Матвеев Владимир Игнатьевич, намотчик 7-го цеха, хороший мужик, который позже пропал куда-то вообще, так никто и не знает – куда.

Несколько раз мы ездили с Якубовским в Горький, в ИПФ АН СССР, в институт проблем физики Гапонова-Грекова, так называемый «ипфан», который разрабатывал те самые гиротроны, для которых требовались слаботочные магниты. Заместитель директора Флягин возглавлял это направление, а основными разработчиками были Усов Валерий Геннадиевич и Орлов (имени не помню, Виктор, вроде).  С их подачи мы с Якубовским подписали там «левый» договор на изготовление системы, включающей криостат, магнит на 12 тесла и вставку для смены испытуемых образцов. От «ипфана» ведущим был некто Шастин, мы все сделали, поставили, но 12-ти тесла не получили из-за авантюризма Якубовского, самовольно и несогласованно  изменившего конструкция магнита уже прямо на намотке. Зато деньги от Шастина мы получили все, предварительно разделив всю сумму на две части – в институт, и «налево». Все были довольны, может быть кроме Шастина.

Горьковчане были людьми квалифицированными и гостеприимными. С ними было приятно работать, т.к. они были немногими в нашем окружении, кто выражал свои мысли быстро и конкретно. А гостеприимство приводило к тому, что Витю Якубовского каждый раз буквально приносили на вокзал, и затаскивали в вагон на верхнюю полку под укоризненными взглядами проводников. Делегацию всякий раз возглавлял внушительный Усов, который, как и я держался на ногах до конца. Витя же позволял себе расслабляться, в результате чего каждый раз просыпался уже в дороге и, я думаю, не запомнил ни одного отправления.

Витя давно был знаком с городом, и бывал там прежде. А меня, впервые прибывшего, он потащил куда-то на окраину Горького, в тихую, любимую гостиницу, где останавливался совсем недавно. Женщина-администратор вспоминающе посмотрела на Витю, и строго спросила, глядя на его портфель: «Опять булькает?»

Один, или два раза мы брали с собой Сашу Лебедева, и теперь нам с Усовым приходилось «грузить» в вагон уже двоих членов рабочей группы. Однажды проводники серьезно собирались высадить нас всех троих в Поварово, где Горьковский поезд выходит на октябрьскую железную дорогу. Только мне одному с большим трудом удалось их разубедить.  Саша Лебедев, ночью, в движущемся все-таки вагоне, вдруг проснувшись, дрожащим шепотом спрашивал с верхней полки меня, пробирающегося с проверкой по проходу: «Михал Васильич, где-то у нас там Ессентучки были…»….

Да, так вот… Данная ситуация подвигла меня на серьезное разбирательство с намоткой, я решил довести это дело до разумной «чистой» технологии, какие есть на всех серьезных зарубежных фирмах, и являются основой производства магнитных систем. Данная технология являлась бы  основной для НИИЭФА, здесь нельзя говорить о моих личных фантазиях, это было профильное предложение, находящееся в прямом русле интересов института. Но и здесь я не получил поддержки администрации, что является одним из наиболее убедительных аргументов того, что все-таки результат в НИИЭФА никому не нужен, каким бы он ни был.

Природная настойчивость привела меня в УКС – управление капитального строительства НПО «Электрофизика». Это был как раз тот короткий период, когда существовало научно-производственное объединение, присоединившее на время завод «ЛОЭЗ» к НИИЭФА. Начальник УКС (фамилию вспомню, это был брат заместителя Малахова по производству) на удивление конструктивно отнесся к моему предложения о создании в институте участка по намотке прецизионных магнитов, и дал мне денег в количестве 100 тысяч рублей. По тем временам это были большие деньги.

Подрядчиком я нашел Евгения Евгеньевича Головкина, начальника 4-го (или 6-го) отдела ВНИИЭМ, что на Московском, 100. С уважаемым Е.Е. мы сразу, и на многие годы вперед, конструктивно договорились о проценте, который тот брал себе, а на остальные деньги мы с А.Л.Климченко развернули производство намоточного оборудования своими силами. В результате действительно получилась хорошая вещь – намоточная установка со всеми видимыми качествами – регулируемое натяжение, реверс, ускоренная перемотка, стопор и т.д., которая и теперь еще, говорят,  стоит в криогенном корпусе, но уже давно без меня и без Климченко.

Много позже, в 2004 г. я узнал, что Е.Е.Головкин скоропостижно скончался в 2002 г. за рулем автомобиля, где-то в районе дачи во Мшинской.