авторов

1427
 

событий

194041
Регистрация Забыли пароль?

НИИЭФА - 4

01.10.1981
Ленинград (С.-Петербург), Ленинградская, Россия

3. Экспериментальное обоснование выбора проводника для сверхпроводящей обмотки тороидального поля (СОТП) токамака Т-15

 

Для сверхпроводящей обмотки главное – проводник, его прочность, стабильность, запас по критического току. Рассматривалось два типа проводника:  один гальванический, предложенный ИАЭ вместе с ВНИИНМ (тогда еще академик А.А.Бочвар был жив, и Александров А.П. тоже), а другой, альтернативный паяный, предложенный в НИИЭФА  - в пику московскому. Параллельно французы проектировали свой “TORЕ-SUPRA”, где был гальванический проводник, так что судьба проводника для Т-15 была решена заранее. Но, для видимости, рассматривалось два варианта.

 

Первым в СССР токамаком со сверхпроводящей магнитной системой был Т-7, который курчатовцы разработали и изготовили  сами «на коленке». Поэтому отношения между ИАЭ и НИИЭФА были своеобразными. Я помню, как курчатовцы начинали любой разговор фразой: «Уважаемый Наум Абрамович, или другой…», а затем фраза завершалась обратным диалектическим выбросом, утверждающим полнейшую некомпетентность любого нииэфовца в любом вопросе. И натренировались москвичи достаточно хорошо, так что любой м.н.с., приезжая в НИИЭФА, ходил гоголем.

 

Эксперименты начались  на завершающем этапе, когда конструкция, технология и параметры проводника были уже определены. Тут то и начались сюрпризы…

 

До переезда в криогенный корпус эксперименты проводились в главном здании, «в пролете». Эксперимент включал подготовительный этап, ожижение необходимого количества жидкого гелия, а затем «захолаживание» установки до криогенных температур для получения сверхпроводимости и проведение измерений с силовым током в опорной магнитной системе и испытуемом образце проводника. Как правило, это затягивалось на сутки и более, и поэтому каждый эксперимент рассматривался как отдельная кампания.

Особенностью являлась невозможность прервать и отложить эксперимент на завтра, т.к. накопленный жидкий гелий непрерывно понемногу испарялся, что требовало проведения работ без пауз.

 

Я даже сейчас не могу сформулировать – зачем все это было нужно? Интересно, да! Но, подавляющее большинство народа, кто был повзрослее, а начальство все поголовно, лукаво понимали всю никчемность этих работ, знали, понимали и молчали.

 

Практического смысла в последствии не оказалось никакого. Те эффекты, которые были обнаружены на Т-15, никак не рассматривались в данных экспериментах (о них просто никто не догадывался), а то, что наблюдалось, оказалось никому не нужным. Помню, сколько сил и  средств было потрачено на «имитацию срыва тока плазмы», мол, как он (срыв) повлияет на стабильность проводника. Ну и что? На установке решающими оказались совсем другие механизмы, о которых тогда и не думали. Характерно, что начальники периодически отбегали на время, чтобы заглянуть в зарубежные журналы, хранимые тайно от народа – что там сказано по данному вопросу? И возвращались, надувшись важностью, не смотря ни на кого: «Наука уже ушла вперед, вы все неправы…». Немного утрирую, но, в общем, так и было.

Уже на этом этапе у меня стало формироваться мнение, которое легло в последствии в основу кандидатской диссертации: «с измерениями тут у них  хреновато, хотя все и кричат, что они главные экспериментаторы Советского Союза». И все версии моей докторской диссертации, написанные в НИИЭФА,  стоят на этом же утверждении, и авиационные проекты тоже.

 

И стал я развивать  любимые методы и средства диагностики сверхпроводящих магнитных систем, как электрические, так и акустические. И это очень хорошо, т.к. это дело, измерения и в Африке измерения, и жизнь показала правильность такого подхода. Куда теперь, например, деваться человеку, который всю жизнь считал устойчивость плазмы в токамаке. Только ждать когда начнется их серийный выпуск, чего не произойдет никогда. А на измерениях жить можно. Сначала с Глазовским испытательную строку в ТВ сигнале измерял, а теперь стабильность сверхпроводников к тепловым возмущениям. Ну и что?

 

Другая мысль, которая все более конкретно вырисовывалась со временем, начиная с первого знакомства с «термоядом», состояла в том, что в действительности никому ничего не было нужно. Уж, по крайней мере, результаты каких бы то ни было исследований,  никого не интересовали. Просто под эти работы в министерстве давали деньги, и удовлетворялись аннотационными отчетами. Все! Больше никого ничего не интересовало. Аннотационный отчет – это гениальное изобретение бюрократии. Суть не волнует, да никто ее и не проверяет. Написал бумажку, и гуляй на бюджетные денежки.

 

Эта мысль нашла во мне плодотворную почву и прогрессировала. Я без труда находил этому все новые и новые подтверждения. Все технические решения брались из зарубежных журналов.  Международное сотрудничество имело смысл только для командируемых начальников.

 

Совсем другое дело за рубежом, где мне удалось все-таки побывать. Там тоже «термояд», но другой. Можно спорить о научном вкладе, ценности результатов, но порядка там гораздо, существенно больше. Годовые отчеты имеют серьезный вид, все доводится до конца. Результаты обсуждаются, публикуются.

 

Мнимая активность по выбору проводника продолжалась и после запуска Т-15. Каких только вариантов не придумывал Георгий Васильевич: плоские, квадратные, круглые, с трубочками, с лентами, в оболочке. В результате басурмане устали все это наблюдать и выбрали для ИТЭР'а свой проводник, так называемый “cable in conduit - CICC”. Никто даже не пикнул.

 

Где-то на этот период приходится очередной, и последний всплеск моей публичной музыкальной активности. В лаборатории сверхпроводимости, где я тогда работал, паразитировала рок-группа «Земляне», которой тогда же руководил Саша Супрунов, а продюсером был Андрей Большев. Название «Земляне» действительно было оригинальным, оно появилось в НИИЭФА еще до Супрунова. В самый первый состав «Землян» входили Леня Стрункин и Серега Загребельный, и поныне работающие в институте. Потом, гораздо позже, Большев продал это название тому самому Романову, который сделал его известным на весь мир. «И слышим мы не рокот космодрома….». Это те самые земляне, которые начинались в НИИЭФА. Группа Супрунова после продажного переименования стала называться «Атлас». Так вот…

 

На каком-то этапе я притащил в НИИЭФА Сашу Якубовского («пачку») – своего бывшего гитариста по «Пятаку», разобранному ныне. Естественно, мы поддерживали отношения с Супруновым, Большевым и со всеми остальными музыкантами. Гена Квочкин, Валера Перикалов, Женя Яржин и другие. Все они мечтали из штата лаборатории перейти официально в «Клуб ученых НИИЭФА», и прилагали к этому максимум усилий, воздействуя на Александру Павловну, заведующую клубом.  И когда это произошло, то музыканты сказали: «Наконец-то мы на своем месте», после чего начали жутко, не переставая, пить водку…

 

По великим праздникам группа «Атлас» давала концерты в клубе ученых. Гром стоял на всю округу. Основная музыкально-техническая композиция Супрунова называлась «Душа, кричи громче». Кстати, нужно сказать, что к чести  лаборатории сверхпроводящих магнитных систем Александром Супруновым в рабочее время и из государственных деталей создал первый в Питере музыкальный синтезатор, который долго пугал публику как внешним видом, так и создаваемыми звуками.

 

Как-то раз, на сцене клуба ученых оказались и мы с Пачкой. Велась подготовка к некому конкурсу самодеятельности отделений, и мы использовали это для ностальгических наигрышей. Несколько импровизационных блюзов нам явно удались.

 

Тот конкурс мы выиграли и были награждены за это поездкой в Таллин. Есть фотография нашей команды. Там, на фоне отеля «Виру» - два Якубовских, Большев, Стрункин, Васильев – мой будущий «коллега» по проекту НСЦИ, Лорина Филатова и другие.

 

Супрунов вскоре закончил свою музыкальную карьеру. Появился другой состав группы – Мясников (Мясо), Третьяков, Шестаков… Они играли в кабаке «Тройка», и в клубе ученых. «Мясо» был очень хорошим «клавишником» и рано умер, думаю от водки. Андрей Большев ушел из института, как говорили, выгодно женившись на дочке Колпинского Предисполкома. Наука его никогда не интересовала. Саша Якубовский какое-то время ездил по Союзу с теперешними «Землянами» в качестве не то осветителя, не то рабочего сцены. Затем, решив сменить профессию, он выбрал карьеру боцмана некой «шхуны», где служит по сей день.

Судьба остальных мне неизвестна, но теперь в клубе своей группы нет.

Опубликовано 20.10.2021 в 18:29
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: