21 октября
О замеченной мною обидчивости его высочества рассказал я графу Шувалову, близко знающему его с детства. Он вполне подтвердил мое мнение и советовал принять это к сведению. В особенности Шувалов советовал мне быть очень осторожным с великой княгиней, так как она нрава неровного. В доказательство этого граф Петр Андреевич рассказал мне случай, бывший с ним самим.
С великим князем Шувалов, можно сказать, дружил с тех пор, как себя помнит. Когда Михаил Николаевич вступал в брак, он представил его нареченной своей невесте как одного из наиболее близких ему людей. После свадьбы Шувалов очень часто бывал у них в самом интимном обществе и всегда пользовался расположением великой княгини, несмотря на то, что позволял себе иногда говорить ей,-- конечно, шуткою,-- правду в глаза; между прочим, он рассказал ей за обедом, что с нею необходимо быть очень осторожным, потому что она... иногда капризна.
"Вот уж неправда,-- отвечала великая княгиня, вся вспыхнув,-- если я когда-нибудь буду капризна, то позволяю вам сказать мне это при всех, и я поблагодарю вас за указание". В этот раз разговор на этом и кончился.
Затем великий князь был вскоре назначен наместником Кавказа, и за отъездом великокняжеской четы частые сношения Шувалова с нею прекратились.
Раз как-то, через несколько времени, приехал с Кавказа приятель Шувалова, адъютант великого князя, кажется, князь Трубецкой. Расспросам про все, естественно, не было конца. Про Михаила Николаевича Трубецкой сообщил, что все его чрезвычайно любят и что он, в свою очередь, полюбил край и, конечно, принесет ему пользу; про великую княгиню Трубецкой отозвался, что она по-прежнему капризна; при этом он рассказал случай, бывший в Тифлисе, в один из больших праздников. Великий князь просил Ольгу Федоровну, чтобы она в этот день приняла после обедни поздравление тифлисского общества. Ее высочество согласилась. Великий князь был чрезвычайно доволен. Весь сколько-нибудь образованный Тифлис был приглашен к выходу и после того к завтраку. Все были в восторге.
В день праздника великая княгиня спокойно отслушала обедню в церкви и по окончании вышла под руку с великим князем к собравшемуся обществу. Михаил Николаевич подходил с нею к наиболее почтенным дамам, причем великая княгиня была с первою из них очень любезна, со второю менее, третьей сказала сухо два слова, а подойдя к четвертой, обратилась к великому князю со словами: "Ich kann es nicht mehr ausstehen..." {"Я не могу больше этого выдержать" (нем.).-- Прим. ред.} и бегом возвратилась в свои покои. Можно себе представить положение великого князя и всех присутствовавших.
Приблизительно через год после этого рассказа великий князь и великая княгиня прибыли на некоторое время в Петербург, и Шувалов снова был приглашен к ним совершенно интимно. Раз за обедом великая княгиня, в разговоре с Петром Андреевичем, напомнила ему, что он, несколько лет тому назад, назвал ее капризною, что она дала ему тогда позволение указать на какой-либо каприз с ее стороны, если бы такой случился, и что с тех пор он ни на что указать не мог; значит, обвинение было несправедливо, и он, как клеветник, заслуживает примерной кары.
Тогда Шувалов самым мягким тоном и с самою любезною улыбкою,-- а он и на то и на другое удивительный мастер,-- сказал ее высочеству: "Не торопитесь еще наказывать меня; я могу указать на один случай, отчасти подтверждающий справедливость моего обвинения".
"Et bien, voyons" {"Ну, хорошо, посмотрим" (фр.).-- Прим. ред.},-- сказала, смеясь, Ольга Федоровна.
"Souvenez-vous, madame,-- продолжал Шувалов,-- d'une certaine reception a Tiflis et de ces paroles: Ich kann es nicht mehr ausstehen..." {"Вспомните, ваше высочество, об известном приеме в Тифлисе и вот эти слова: "Я не могу больше этого выдержать"" (фр., нем. ).-- Прим. ред.}.
Только что он произнес эти слова, как великая княгиня покраснела, зарыдала, бросила салфетку на стол и убежала к себе. Великий князь вышел вслед за нею и, возвратясь через несколько минут, сказал Шувалову:
"Зачем ты напомнил об этой несчастной сцене? С великой княгиней ничего не поделаешь. Она такая нервная. Как ни старался я теперь ее успокоить, ничего я достигнуть не мог. Она не выйдет... А все-таки я могу сказать, что я с Ольгой Федоровной счастлив: она прекрасная жена и отличная мать".
Некоторое время после этого случая Петра Андреевича не приглашали, но затем опала была снята, и он теперь по-прежнему свой человек у великого князя.
В заключение Шувалов возобновил мне совет быть осторожным с великой княгиней. "До сих пор она к вам благоволит, но какою-нибудь неосторожностью можно все испортить".
Свободное копирование
