Суббота, 18 февраля
Поднявшись около 11 часов к своему министру, нахожу его не совсем здоровым. Вчера он виделся с генералом Вердером, который живет во дворце и в качестве гостя часто видит Их Величества. Он подтверждает, что от намерения провести весну в Ливадии уже отказались. Гире озабочен визитом, который государь должен сделать германскому императору; я говорю ему, что, если бы это произошло летом, было бы своевременным наметить с Бисмарком основы возобновления нашего секретного договора, срок которому истекает 15 июня 1890 года. В пакете с возвращенными государем бумагами есть полученная вчера телеграмма нашего поверенного в делах в Париже, в которой он сообщает, что французский министр иностранных дел боится, как бы об ашиновском инциденте не заговорили с трибуны, - это могло бы привести к нежелательным демонстрациям в парламенте. Его Величество делает следующую помету: "Вот к чему доведет эта глупая болтовня в газетах". Позднее узнаю, что газетам было предложено прекратить обсуждения по этому поводу; в газетах появляются и в самом деле любопытные описания этой разбойничьей экспедиции, основанные на донесениях наших моряков и нескольких очевидцев.
Около 4 часов приходят Зиновьев и Влангали; первый рассказывает, что у него был одесский генерал-губернатор генерал Рооп. Он ставит министерству в упрек, что оно не предупредило его о необходимости остановить экспедицию Ашинова, на что Зиновьев ему отвечает, что министерство два раза писало министру внутренних дел и обер-прокурору Св. Синода, предупреждая их о том, что предприятия Ашинова и отца Паисия неосуществимы. На это мы не получили никакого ответа и больше ничего сделать не могли, к тому же могло ли нам прийти в голову, что он, генерал-губернатор, разрешит сесть на пароход 150 беспаспортным бродягам с оружием и военными припасами. Ответ Роопа довольно интересен: "Я думал, что правительство сочувствовало этим предприятиям; что же касается вооружения и снабжения, то оно было доставлено из Николаева морским ведомством". По-видимому, ослабленный болезнью адмирал Шестаков этой осенью, незадолго до своей смерти, действовал в этом направлении. Генерал Рооп, кажется, очень сконфужен и встревожен. Победоносцев, который тогда по телеграфу сделал распоряжение об ускорении посвящения Паисия в архимандриты ввиду летней экспедиции последнего и который теперь утверждает, что он тут ни при чем, также очень волнуется. Влангали не удалось увидеться с министром, и он просит меня ему передать, что генерал Розенбах, согласно воле государя, возвращается на свой пост, но он желал бы, чтобы английскому послу это не было известно, потому что ввиду волнений на границе Афганистана его внезапное и неожиданное появление произведет большее впечатление. Государь повелел: 1) Ашинова тотчас по прибытии отвезти в один из самых отдаленных уездов Саратовской губернии на три года; 2) товарищей его сослать и подвергнуть аресту смотря по степени их виновности; 3) произвести строгое расследование для выяснения всей истории этой злосчастной авантюры и ее зачинщиков; 4) предоставить отца Паисия и сопровождавших его монахов в распоряжение Святейшего Синода. Чрезвычайно разумное решение. Ашинов должен понести наказание, но трудно было бы предать его суду, не вызвав шума, столь же несвоевременного для России, как и за границей; административная мера, какую поведено к нему применить, обходит это затруднение.
Яхт-клуб, по-видимому, боится даже отстаивать свои мнения! Воронцов-Дашков и несколько старых членов сожалеют о том, что молодого Белосельского прокатили на вороных; для того чтобы их удовлетворить и доставить удовольствие отцу этого повесы, его будут переизбирать но- вой баллотировкой. Рассказывают невероятные вещи о дерзости г-жи Нарышкиной, которая, не довольствуясь оскорблением, нанесенным ею великому князю Владимиру и великой княгине Марии Павловне, находит удовольствие и в том, чтобы держать себя неприлично и проявлять неуважение по отношению к значительной части общества, разыгрывает из себя настоящую великосветскую даму, тогда как ее за плебейскую вульгарность и бестактность давно уже прозвали "Сашей из Тамбова". Старый, рамольный и полностью подчиняющийся ей супруг предоставляет жене свободу действий; его звание обер-камергера и старые связи принимаются во внимание, но если его не станет, ей придется столкнуться со многими врагами.
Свободное копирование
