Февраль
Среда, 1 февраля
Около 11 часов меня просят к министру; он только что получил записку от Вышнеградского, который очень обеспокоен понижением курса, вызванным появившейся во вчерашних газетах телеграммой из Чарджуя.
Не подозревая того, что телеграмма эта исходит от министерства, министр финансов просит, если возможно, поместить в "Journal de S.-Petersbourg" опровержение. Гире отвечает ему, что подобное опровержение в настоящий момент невозможно, но мы надеемся в скором времени иметь возможность успокоить биржу.
В смысле политическом телеграмма эта дала превосходные результаты: в Англии взволновались, будет сделано все возможное, чтобы остановить попытки эмира и предупредить осложнения. В силу старой привычки ставить все действия России в центральной Азии в зависимость от предварительного соглашения английское правительство попыталось и теперь сделать то же самое. Сэр Мориер обратился к министру с чем-то вроде запроса, но Гире ответил, что не считает этот вопрос подлежащим обсуждению; мы, конечно, не имеем никаких враждебных или агрессивных намерений по отношению к эмиру Абдурахману, но если он позволит себе хотя бы малейшую провокацию против России, то, без всякого сомнения, последует возмездие, и возмездие чувствительное; это было бы вполне справедливым, и нам не было бы надобности давать кому бы то ни было объяснения. Военный министр, которого Гире конфиденциально ознакомил со своей точкой зрения, горячо его благодарил; государь также вполне его одобрил.
Вчера Его Величество говорил министру о данной им 28 января аудиенции Цанкову; на просьбу последнего указать одного, а если можно, и нескольких кандидатов, государь ответил, что они будут названы в свое время и в нужном месте Гирсом; остальная часть беседы была, по-видимому, также вполне удовлетворительной.
Свободное копирование
