4 декабря, в день именин моей матери, мы перебрались из наемной квартиры в собственный дом, который купили за три тысячи рублей ассигнациями по случаю перемещения окружного судьи в Тобольск советником. Соседи наши с двух сторон прислали нам хлеб-соль с изъявлениями лучших пожеланий. Дом небольшой с мезонином был теплый, довольно поместительный, имел большой сад, разведенный на целой десятине, с крытою аллеею из акаций и с тенистыми березами и липами. Сообщество добрых товарищей Назимова и Фохта вскоре увеличилось для всех нас самым неожиданным и приятным образом. В конце 1832 года 13 октября по случаю рождения великого князя Михаила Николаевича были сбавлены сроки каторжной работы и тюремного заключения всем моим соузникам петровским; так что четвертому разряду, которому по сентенции надлежало оставаться там на работе еще два года, досталось неожиданно отправиться на поселение. В Курган назначены были М. М. Нарышкин и Н. И. Лорер; они прибыли к нам в марте 1833 года и оживили и украсили наше тесное общество; вскоре возвратился к нам и В. Н. Лихарев, лечившийся в Тобольске.
Каждую неделю по пятницам проводил я по нескольку часов в самой приятной беседе у Нарышкиных. Михаил Михайлович Нарышкин начал военную службу в 1813 году, в полку родного брата своего Кирилла; после переведен был в л.-гв. Московский полк, произведен в полковники л.-гв. Измайловского полка, откуда по своему желанию переведен был в Тарутинский полк, квартировавший тогда в Москве. Получив совершенно светское и блестящее воспитание, сохранял он скромность, кротость и религиозность; был человек с примерною душою, руководимый христианскою любовью, а потому все легко было ему переносить. Он охотно помогал другим, никогда не жаловался, когда по ночам, иногда по целым суткам и по целым неделям облегчал страдания любимой им жены, часто хворавшей от расстройства нервов. Елизавета Петровна, единственная дочь, обожаемая славным отцом и нежною матерью, получила лучшее образование, имела сердце доброе, но расстроенное здоровье тяготило ее еще более в разлуке с матерью, среди лишений общественных развлечений и среди единообразия жизни изгнаннической. В особенности худо бывало ей осенью и весною; в это время я не раз полагал, что она не выдержит и не перенесет; но вера и любовь превозмогли телесные страдания.
Важным днем был для нас четверг, когда приходила почта; по пятницам мы отдавали наши письма городничему, который отсылал их в канцелярию губернатора, оттуда в собственную канцелярию императора в III Отделение, а потом были рассылаемы по адресу. В пятницу мы сообщали друг другу вести о родных и новости политические из газет. Хотя в Кургане не имели средств получать журналы на всех языках, однако имели важнейшие газеты русские и иностранные. Нарышкины получали и занимательнейшие книги из новейших сочинений, не имея никакой общественной должности: всякая служба у частных лиц, всякое предприятие -- фабричное, промышленное -- были нам запрещены, имели мы много досужего времени, которое каждый из нас старался употребить с пользою.
Все по средствам старались облегчать нужды страждущих ближних -- помощью, советом и примером. В Сибири мало докторов, по одному на округ в 40 000 жителей на пространстве 500 верст; но как везде много больных, то они доставляли много случаев для деятельности. Моя домашняя аптека имела всегда запас ромашки, бузины, камфары, уксуса, горчицы и часто доставляла пользу. В лечении такими средствами превосходила жена моя всех других; ее лекарства, предписание пищи и питья излечивали горячки и труднейшие болезни. Случалось, что слепые и глухие приходили из дальних мест просить помощи понаслышке о славе врачевания. Всех нас прилежнее занимался по этой части И. Ф. Фохт, который исключительно читал только медицинские книги, имел лекарства сложные, сильные, лечил горожан и поселян. Нарышкин разъезжал по деревням и помогал где мог. Назимов чертил планы для обстраивающихся в городе, для сооружения новых церквей в селениях и начертил план для новой курганской церкви по плану храма в селе Большой Каменке, в имении жены моей; он много читал и писал. В. Н. Лихарев целый год жил в Тобольске по болезни; когда воротился в наш круг, то получил печальное известие, что жена его вышла замуж; та же участь постигла И. В. Поджио; это обстоятельство сокрушило Лихарева так, что при блестящих способностях, при большом запасе серьезных познаний он не мог или не хотел употребить их с пользой. Чрез семь лет пули черкесские положили конец его тревожной жизни в цепи застрельщиков в деле под Валериком на Кавказе. Н. И. Лорер никогда не унывал, он был весьма приятный собеседник: богатый запас анекдотов, рассказываемых им мастерски с примесью слов из языков французского, английского и немецкого, с особенными оборотами, хоть не всегда грамматически, заставляли часто смеяться от всего сердца. Я старался употребить мои досуги на приготовление быть наставником и учителем детей моих: много читал, писал, сочинял повести народные в подражание "Поговоркам старого Генриха" или "Мудрости доброго Ричарда" -- знаменитого Франклина; перевел "Историю итальянских республик"; сундук большой наполнен был моими рукописями.
Свободное копирование
