Войти в наш дом можно было или через крытый двор, или через сени, поднявшись на крылечко в две ступеньки. Однажды, торопясь в дом, по какой – то нужде, я на бегу споткнулся о самую нижнюю ступеньку и ударился носом о верхнюю. Удар был сильный, и мне было очень больно. Видимых разрушений не было, а мама, как всегда, понадеялась на «авось»: пройдёт как-нибудь... Не помню, чтобы кто–нибудь оказал мне какую – либо помощь, поэтому мне оставалось только лежать на диване, тихонько хныкать и тоже надеяться, что всё скоро пройдёт. Я промучился весь день и весь вечер, и только к ночи боль понемногу начала стихать. На другой день я чувствовал себя вполне прилично, так что мама не сочла нужным вести меня к фельдшеру. А если была бы трещина, а если бы перелом носовой перегородки? Но покорность судьбе, отсутствие медицинской помощи на должном уровне не только в селе, но и в городе, повлияли на решение мамы, хотя сердце её, наверное, обливалось кровью, когда она слушала мои вопли. С тех пор у меня на носу появилась небольшая горбинка, да и сопеть я начал , кажется, из-за этой травмы.
Это случилось летом, когда мне было лет 5-6. Как сейчас вижу себя лежащим на диване, окно приоткрыто, надо мной звучит радио, а около меня никого нет!.. Даже сейчас, спустя 50 лет, мне очень грустно при этом воспоминании: где мама, где Саша? Почему их нет рядом со мной? Почему меня никто не жалеет? Они не любят меня!.. И продолжают заниматься своими делами, в то время, как я так страдаю!.. Это было первое перенесённое мною в этой жизни страдание…
Однажды зимой, примерно в этом же возрасте, катаясь на лыжах с горы, я упал и при этом ударился правым глазом о лыжную палку. Почувствовав неладное, я пошёл домой. Мама при свете керосиновой лампы (дело было вечером) внимательно осмотрела мой глаз, но, естественно, ничего не увидела и успокоила меня, да и себя тоже, сказав при этом волшебное слово «Пройдёт…». Конечно, боль прошла быстро, но с тех пор мой правый глаз видит хуже левого на две диоптрии.
Моему носу досталось ещё раз спустя 10 лет, когда по нему ударили клюшкой при игре в хоккей. Обошлось без последствий, т.к. удар был хоть и неприятный, но скользящий. Но это уже другое время и другая жизнь в другом месте.
А пока продолжалась наша райская жизнь в Потьме на горе и под горой. Маленькие несчастья, которые иногда с нами приключались, быстро забывались, и мы вновь с упоением впитывали в себя этот мир, находя в нём каждый день что-то новое, удивительное и прекрасное. Прожив первые восемь лет своей жизни на этом небольшом пятачке земли, мы тем не менее никогда не скучали. Это было поистине райское место! Сначала за мамину ручку, потом, немного подрастая, как Чук и Гек, держась друг за друга, мы с Сашей исходили этот уголок Земли вдоль и поперёк. Конечно, мы уже знали, что есть какая-то Москва, которая что-то говорила нам по проводному радио, но мы не обращали на это никакого внимания. Что есть какой-то Карсун, смутные очертания которого мы видели, забравшись на гору в ясный летний день. Но меня это мало интересовало. Мне было хорошо и интересно здесь, на горе, под горой, на берегах родной речушки Потьмы. Её неторопливые и тихие струящиеся воды завораживали меня, притягивали к себе, казались живыми и как-будто что-то шептали мне. А я напряжённо всматривался в воду и прислушивался, ожидая, что вот-вот моя реченька откроет мне какую-то тайну. Она была тихая и добрая. Мы с удовольствием пили её воду и зимой и летом. Несмотря на то, что вода в речке всегда была очень холодная, мы, мне кажется, никогда не заболевали после такого питья. Зимой, идя по берегу речки на лыжах и ощутив жажду, мы останавливались, опускали лыжную палку в воду, а потом в снег, в воду и в снег, и т.д. до тех пор, пока на конце палки не получится достаточно большой шар из снега, пропитанного водой. Её мы с наслаждением высасывали до тех пор, пока на губах не появлялся вкус снега и палки.
Жизнь переполняла нас, поэтому в детстве, я считаю, не может быть скуки, т.к. каждый день, каждый миг жизни – это открытие и удивление. Зимой у нас ещё были какие-то развлечения: катания на санках, на лыжах, лепить снежную бабу и крепость… Летом же мы вроде бы должны были умирать от скуки. Но нет! У нас не было коллективных игр, потому – что мы были всегда только вдвоём, у нас не было рыбалки, потому – что негде и некого было рыбачить, у нас не было телевизора, о котором в то время даже наши взрослые вряд ли вообще слышали, у нас по-моему не было даже никаких игрушек, - а мы не скучали! Мы наслаждались жизнью!
То ли из-за отсутствия информации, то ли на самом деле – в жизни всё было тихо и спокойно, и по-видимому родители нисколечко за нас не беспокоились, и большую часть времени мы были предоставлены самим себе. Мы не чувствовали никакой опасности со стороны этого мира. Жизнь как- будто берегла нас и лелеяла, очертив вокруг нас , как в «Вие», магическую черту, внутри которой нечего было бояться. И лишь однажды я чуть было не переступил эту черту. Вот как это было.
Свободное копирование
