Вообще потьминский период моей жизни оставил в памяти только лица, образы картины,- и ни одного слова .По-видимому уж так была устроена моя психика и память ,работало только образное мышление. Слова, как некая абстракция ,были ещё недоступны мне или, вернее, не оставляли ещё в моей памяти достаточно глубоких следов, чтобы я помнил их до сих пор. Был только один случай в моей жизни того времени со словами. Отец вернулся с целины ,не работал, и как-то раз взял меня с собой на «пожарку»(под этим словом подразумевается сельская пожарная команда, располагавшаяся в сарае около почты; она состояла из лошади, телеги с бочкой и ручным насосом для качания воды ,а роль брандмейстеров выполняли мужики, ближе всех оказавшиеся около «пожарки» в момент возгорания).Зачем он туда ходил- не знаю; может быть просто так зашёл, гуляя по селу после долгой отлучки .В каком году это было- не помню, но я ещё не учился в школе. Наверное, мне было лет 5-6.Пришли мы на «пожарку», сошлись мужики, начали балагурить. Летнее утро,светит солнце, отец сидит на корточках, курит папироску. Я рядышком. Говоря о чём-то, отец произносит фразу:
«Он живёт как кум королю!»
Необычность этого словосочетания-«кум королю»-по-видимому как-то поразила меня и врезалась в память на всю жизнь, так что я и сегодня помню, как это было сказано ,хотя не понимал значения слова «кум».
Других слов из потьминского лексикона того времени я не помню ,а только опять же лица, образы, картины, сцены сельской жизни…Моя жизнь в Потьме как немое кино :мелькают кадры один за другим, лица, фигуры, природа, дома, вещи,- и ни одного слова!.. Уши как –будто залеплены воском. В каком же году они открылись? Скорей всего моя память и уши открывались только на необычные слова, такие как «кум королю», а обыкновенные обиходные слова в моей памяти не задерживались.
Вот такой эпизод. Я учился в первом классе. Наша учительница Тамара Дмитриевна(Софронова) заболела, и уроки за неё проводила другая учительница (Степанова). На уроке арифметики мы решали задачу про свёклу. В моём окружении это слово произносилось как свёкла, именно с ударением на ё. А эта учительница говорила не свёкла, а свекла(с ударением на последнем слоге).И это меня поразило опять таки так, что я до сих пор помню и образ этой учительницы, и это слово ,как она его произносила…
Но с чего же начиналось это немое кино? Какой кадр был первым? Может быть, этот?
Май месяц, утро, часов 9…Прямо в окна нашего дома «на горе» светит яркое солнце. Мы с Сашей проснулись и, не одевшись, без штанов, влезли на стул и смотрим в окно. Мы оба стоим на этом стуле, а головы наши только-только выглядывают из-за спинки стула,- вот какие мы были маленькие! Сколько нам было лет тогда - года 3-4, наверное? Весеннее солнце ослепительно бьёт в глаза, свежее - зелёная трава радует глаз, а внизу мимо тополя к дому приближается небольшая стайка мальчишек и девчонок, а впереди торопливым шагом спешит наша мамочка. По-видимому она ушла в школу на работу к 8 часам, оставив нас с Сашей одних дома спящих, закрыв входную дверь на замок. Собрала своих учеников и повела их на экскурсию(так было принято раньше: в мае месяце, когда годовая школьная программа уже почти вся выполнена, учеников выводили на экскурсии по родному краю),и ,конечно ,она не могла пройти мимо родного дома, не проведав своих деток .Я вижу: мама улыбается ,увидев нас с Сашей в окне; мы с Сашей тоже улыбаемся…
В другом кадре тоже окно, но за окном- зимний пейзаж, ночь, ярко светит полная Луна. Я и Саша так же стоим на коленях на стульях и смотрим на улицу. Мама вышла на улицу встречать папу, который в поздний зимний вечер ,запрягшись в большие санки, под покровом темноты ходил в поле воровать солому с колхозных стогов, чтобы прокормить нашу корову Жданку .Конечно, мама очень волновалась, ожидая его возвращения .Представьте себе: зима, ночь, поле ,недалеко -километра 1,5-2-лес,ни души вокруг, мертвящая тишина, ни одного огонька в селе не видно, да и самого села не видно, т.к. оно расположено в низине ,а поле наверху ,на горе…А вдруг волки?..Но всё закончилось благополучно .Санки ,до верху нагруженные соломой ,стоят у ворот ,папа закуривает папироску и довольно улыбается ,за поясом у него всё ещё заткнут топор (наверное, чтобы обороняться от волков),мама тоже улыбается ,оглядывается на нас и грозит нам пальчиком. А мы смеёмся над тем, как она почёсывает себе заднее место. Все счастливы…Солома будет сложена под навесом , Жданка будет накормлена ,все уснут спокойно ,полные радости и надежды на будущее.
В возрасте 3-х лет умер мой брат-близнец Толя,» двойняшка», как звала и его и меня мама. Я совершенно не помню, да и не помнил никогда, его присутствия в доме «на горе». А ведь он родился в один час со мной; он жил рядом со мной целых три года -а я ничего не помню: ни лица, ни голоса!.. По рассказам мамы ,он был очень болезненным ребёнком .Когда я уже катался на велосипеде в неполные два года, Толя всё ещё находился на руках у мамы. Чем он болел и от чего умер -мои родители так мне ничего и не сказали определённого. Спустя многие-многие годы мама всегда плакала при упоминании его имени. Прошло и 20, и 30 лет ,а связь между матерью и ребёнком ,давно уже умершем, осталась неразрывной.
Можно смело сказать, что все мои воспоминания начинаются не ранее 1955 года. По крайней мере 1956 год я могу идентифицировать совершенно точно. И вот почему. В этом году у дяди Васи родился второй сын ,которого назвали Витей. Дядя со всей своей семьёй жил в доме своего отца, моего деда Дмитрия Степановича, к которому мы с Сашей ходили чуть ли не каждый день, чтобы быть на виду у родных взрослых людей(так уж, наверное ,они договорились).Как-то раз захожу я к ним в избу ,а меня встречает тётя Моня с ребёнком на руках .Сейчас я могу сказать ,что ребёнку было примерно три месяца от роду(эта картина у меня и сейчас перед глазами),следовательно ,это был конец 1956 года, так как Витя родился в сентябре месяце этого года.
Теперь Виктор Васильевич Бородин-подполковник милиции в отставке, работает на престижной должности, живёт в Ульяновске на Камышинской улице. У него две дочери, обе были, по крайней мере, замужем, имеют своих детей.