По случаю холеры, появившейся в Петербурге в 1831 году, я вовсе перестал ходить в департамент. Когда после трехмесячного отсутствия я появился на службу, В. М. Княжевич подозвал меня к себе.
-- Отчего вы так долго не были в департаменте? -- спросил он меня, изменяясь в лице.
-- Я был нездоров, -- отвечал я.
-- Вы должны были об этом уведомить... и я вообще должен сказать вам, что так служить нельзя. Вы являетесь в 12 часов, когда все приходят в половине десятого...
-- Да я не получаю жалованья, -- перебил я.
-- Это не отговорка. Если вы желаете продолжать здесь службу, то должны служить как все. В противном случае...
-- Я должен оставить службу, вы хотите сказать?.. -- снова перебил я. -- Что ж такое, я выйду в отставку.
-- Как вам угодно... Я вас не удерживаю... -- сердито заметил Владислав Максимович.
Я уехал из департамента с намерением на другой же день подать в отставку, но все откладывал день за день, а между тем в департамент не показывался.
Так прошло два месяца.
В одно прекрасное утро явился ко мне департаментский курьер и объявил, что меня просит к себе директор департамента.
Д. М. Княжевич был человек очень горячий и в минуты гнева высказывался очень резко. Такое приглашение не предвещало ничего доброго, и я отправился в департамент с неприятным ощущением.
Я вошел в директорскую комнату и остановился перед директорским столом.
Дмитрий Максимович был погружен в занятия.
Через минуту он поднял голову от бумаг и оборотился ко мне.
-- Я просил вас к себе, -- сказал он мне, к удивлению моему, довольно мягким голосом, -- чтобы переговорить с вами насчет вашей службы. Вы совсем не бываете в департаменте...
-- Я хочу выйти в отставку, ваше превосходительство, -- сказал я.
-- Напрасно, -- возразил директор, -- я знаю, что вы имели объяснение с моим братом. Брат мой человек больной и желчный. Он, может быть, сказал вам что-нибудь лишнее, а вы как молодой человек сейчас оскорбились. Забудьте это. Мне было бы очень приятно, чтобы вы продолжали службу под моим начальством. Мне дорога память вашего отца, и я хотел бы что-нибудь для вас сделать.
Я был тронут этими словами, поблагодарил его за участие, но, несмотря на то, отвечал, что уже твердо решился выйти в отставку, чувствуя совершенную неспособность к такому роду службы.
-- Ну, как вам угодно, -- отвечал Дмитрий Максимович, -- принуждать я вас не могу.
Я в тот же день подал в отставку и более года не вступал в службу, чего и не подозревали мои близкие, всё мечтавшие о том, что я скоро получу звание камер-юнкера.
Свободное копирование
